По ту сторону горизонта
Шрифт:
Иоганн улыбнулся со своим обычным неколебимым добродушием, но ничего не сказал. Карвала, подняв глаза от вышивки, язвительно поинтересовалась:
— Это что, лекция для детского сада?
— Виноват, Карвала. Мы пришли к соглашению относительно метода символического общения — символ не есть обозначаемый им факт, карта не есть территория, звук речи не есть физический процесс. Мы идем дальше — и признаем, что символ никогда не включает в себя всех деталей явления, которое обозначает. И еще мы допускаем, что символы могут использоваться для манипуляции символами… Это опасно, но полезно. Мы согласились также,
— И вы всерьез предлагаете это исследовать?
— Да. Это ключевой вопрос в общей проблеме личности. Между ним и поднятой братом Морданом проблемой существует взаимосвязь. Подумайте: если человек «живет» после того, как тело его умерло, или же до того, как оно было зачато, значит, человек представляет собой нечто большее, чем его гены и влияние окружающей среды. Доктрина внеличностной ответственности за персональные поступки стала популярной на основе прямо противоположных представлений. Не стану углубляться в этические, политические и иные следствия, вытекающие из этого тезиса — они достаточно очевидны. Отметьте, однако, аналогию между географической картой и территорией, с одной стороны, и генетической картой и человеком — с другой. Все эти основополагающие проблемы взаимосвязаны, и решение одной из них может послужить ключом к решению другой — или даже всех остальных.
— Вы не упомянули о возможности прямого общения, минуя системы символов.
— Это подразумевалось. Такое общение служит прекрасным примером того класса явлений, о котором мы договорились забыть, принимая негативные семантические утверждения в качестве последнего слова гносеологии. Однако такую точку зрения необходимо пересмотреть. В телепатии есть нечто — даже если мы не в состоянии ни измерить его, ни управлять им. Это прекрасно известно всем, кто счастлив в браке — даже если он не рискует признаваться в этом вслух. В какой-то мере телепатией пользовались первобытные люди, а сейчас — животные и дети. В свое время избыток самоуверенности заставил нас поторопиться с выводами, но теперь вопрос пора снова открыть.
— Если говорить обо всем комплексе философских проблем, — вставил член Совета от Нью-Боливара, — то исследование одной из них мы уже согласились финансировать — я имею в виду баллистический стеллариум доктора Торгсена. Происхождение и будущее Вселенной несомненно являются классической проблемой метафизики.
— Вы правы, — заметил спикер, — и если мы согласимся с предложением Ричарда, то проект доктора Торгсена должен рассматриваться в качестве составной части программы в целом.
— Полагаю, мы недостаточно субсидировали работу доктора Торгсена.
— Пока что он не так много истратил, хотя субсидии, разумеется, могут быть увеличены в любой момент. Похоже, он лишен таланта тратить деньги.
— Возможно, ему недостает толковых ассистентов. Я порекомендовал бы Харгрейва Калеба и, конечно, Монро-Альфу Клиффорда. В департаменте финансов Монро-Альфа только зря тратит время.
— Торгсен знаком с Монро-Альфой. Возможно, Монро-Альфа сам не хочет работать над этой проблемой?
— Ерунда! Всякому человеку нравится та работа, которая заставляет его напрягать мускулы.
— Тогда, может быть, Торгсен не решается пригласить его в свой проект? Торгсен так же скромен, как и Монро-Альфа.
— Это больше похоже на правду.
— В любом случае, — подытожил спикер дня, — эти детали решать уже организатору проекта, а не всему Совету. Готовы ли вы приступить к голосованию? Ставится вопрос о предложении брата Ричарда в самом широком его смысле. Я предлагаю отложить конкретное рассмотрение подробностей проектов и методик на завтра и последующие дни. А сейчас — имеет ли кто-нибудь из членов Совета возражения?
Возражений не было — в Совете царило полное единодушие.
— Быть по сему, — заключил спикер и улыбнулся. — Кажется, мы пытаемся пройти там, где споткнулся Сократ.
— Проползти, а не пройти, — поправил Иоганн. — Мы ограничили себя методами экспериментальной науки.
— Что правда, то правда. Однако — «ползущий не может споткнуться». А теперь перейдем к другим делам — у нас все еще существует государство, которым необходимо управлять.
Глава 12
«Камо грядеши…»
— Хотели бы вы иметь половинную долю в гладиаторе? — спросил Гамильтон.
— О чем вы говорите? — не поняла Филлис.
— О предприятии Смита Дарлингтона — фитболе [Здесь кроется непереводимая — увы! — игра слов: по-английски футбол (football) означает «ножной мяч», от foot — нога; Гамильтон Феликс производят название игры от feet — ноги во множественном числе, получая, так сказать, «многоножный мяч». Поскольку это слово — футбол — мы не переводим на язык родных осин, а лишь склоняем на свой лад, создать русский аналог Хайнлайнова каламбура, к сожалению, невозможно]. Мы собираемся зарегистрировать контракты всех игроков и продавать их. Наш агент считает это хорошим капиталовложением — и я, признаться, думаю, что он прав.
— Фитбол, — задумчиво повторила Филлис, — вы как-то говорили о нем, только я ничего не поняла.
— Занятие это, в лучшем случае, глупое. Двадцать два человека выходят на специальное поле и сражаются голыми руками.
— Зачем?
— Предлог для борьбы — маленький пластиковый сфероид, который мечется из одного конца игрового пространства в другой.
— А какая разница, в каком конце он находится?
— На самом деле — никакой, но в этом нисколько не меньше смысла, чем в любой другой игре.
— Не понимаю, — заявила Филлис. — С какой стати кто-то сражается, если он не собирается убить другого?
— Это надо увидеть, чтобы понять. Возбуждающее зрелище. Я даже поймал себя на том, что как-то закричал.
— Вы?
— Да. Я — старый, спокойный, как кот, Феликс. Говорю вам — эта игра будет жить. Она станет популярной. Мы начнем продавать лицензии на личный просмотр, а потом и на все виды менее значительных прав — прямую трансляцию, запись и так далее. У Смита куча идей. Он хочет, чтобы различные группы игроков представляли города и организации, о присвоении им цветных символов, песен и еще всякой всячины. Для варвара Смит — прямо-таки удивительный молодой человек.