По ту сторону моря
Шрифт:
Я решила сказать Трою, что Брон отвлекли, и она ушла в другой конец коридора, не заметив меня. Сомневаюсь, что он поверил в эту чушь, но сказать ему правду было немыслимым. Не только потому, что это сложно объяснить, но и потому, что Трой – охотник, который очень любит защищать без спросу…
Слишком много информации, слишком много мыслей! И слишком много Тьмы для одного дня! Мне нужно как можно скорее добраться до другого берега. Если ответов нет здесь, то они определенно должны быть там.
Глава 10
В далеком-далеком лесу, в глубокой-глубокой чаще затаилось чудовище страшное с тремя уродливыми мордами и тремя хвостами. Было оно дикое, жесткое
Но вот однажды появился в том лесу мальчик, который ничегошеньки и не слышал об этом монстре. Шел мальчик, шел, пока не столкнулся с этим трехголовым существом. Испугался мальчик, но виду не подал и спросил он чудище:
– Дашь ли ты мне пройти, или убьешь меня? Говори прямо и честно, чтобы достойно я принял свою судьбу.
Все три рта заулыбались, и одна голова произнесла:
– Какой ты смелый и стойкий! Такого героя еще не случалось нам встречать в этом лесу! Как же приятно увидеть такого славного человека! Конечно, мы тебя пропустим! – улыбка его была широкой и сладкой, голос его звучал мягко и нежно, но в глазах его мальчик заметил пугающий блеск и не поверил словам первой головы. И был прав, потому как носила она имя Тщеславие.
– Не стоит попусту восхвалять меня, о своих достоинствах и недостатках я знаю получше твоего. Любовь к самовосхвалению мне чужда. Лучше отвечай на вопрос!
Тут заговорила вторая голова:
– Ты, мальчик, не бойся, мы не съедим тебя, не убьем, ты нам и так сгодишься, – две другие недовольно покосились на нее, но голова радостно улыбалась и не замечала гневного шипения, ведь не ведала она, что только портит планы своих собратьев, потому как имя ее было Невежество.
Тогда третья голова решила заговорить:
– Мы пропустим тебя, если ты пообещаешь, что больше никогда не зайдешь в этот лес и скажешь людям, что мы исчезли. Так устали мы от походов людей, мы мечтаем о покое. Пообещаешь нам?
Взгляд третьей головы казался самым искренним, и мальчик почти согласился, но потом вдруг передумал:
– Ты просишь меня солгать, но как же быть тем, кто будет гулять по лесу, не подозревая об опасности. Ведь ты никуда не денешься! Не стану!
Ложь, а так звали третью голову, нахмурилась, но ничего не ответила.
– Так говори, пропустишь ты меня или нет?
Отступило чудище, никакая голова не смогла запутать мальчика. Побежал герой скорее из чащи, а в спину ему раздались последние слова трех голов:
– Беги-беги, все равно тебе от нас не спастись. Сам к нам придешь, так же, как и другие всегда приходили.
Много раз за свою жизнь мальчик видел тень чудовища, мелькающую тут и там, но так никогда с ним и не встретился.
Эту сказку нам часто рассказывала ша. Она хотела, чтобы мы хорошенько ее запомнили. И ей это удалось. Образ трехголового чудовища навсегда запечатлелся в моей памяти. И вот теперь я вдруг осознала, что не зря так боялась этой истории и что этот монстр уже давно захватил Города.
Главная площадь гудела от собравшейся здесь толпы, на огромных экранах мелькали лица советников, стоящих на трибуне, и охотников, выстроившихся вокруг них. По бокам, чуть в стороне от главных лиц Объединений, расположились чуть менее важные личности и, к удивлению многих, мы – надоевшие всем изгнанники. Сотни глаз устремились на трибуну, все ждали, когда нам поведают о решении Собрания. В этот раз оно продлилось целых три дня, и все Города сгорали от страха и любопытства. Советники знали об этом, но не спешили начинать.
Статные, утомленные, мрачно-торжественные лица оглядывали толпу. На нас глазело Тщеславие. Всего лишь горстка людей, от которых зависели сотни жизней. Как не опьянеть от этого чувства! Я поискала глазами Маргарет, и ее мрачное выражение лица мне не понравилось. Неужели ей не удалось отговорить других советников? Неужели поезд… В горле застрял комок, от порывов холодного осеннего
Среди советников я заметила Брон и невольно задержала на ней взгляд. Помнит ли она, как я выходила из лифта? Думает, что ей померещилось, или она даже не видела меня? Если бы не Тьма, я бы уже болталась на виселице, или что еще похуже… Он помог мне. Опять. Мне стало еще холоднее. Ну почему, несмотря на все, что он делает для меня, я испытываю такой страх? Сомневаться в том, что жители Аберненна были правы, больше не приходилось. Ему нужна я, а не Вэнди или Джоанн. Хотя роль девочки во всей этой истории до сих пор оставалась пугающе непонятной. Но почему я? Что ему нужно? И мои родители… Неужели он правда убил их? Он…
– Вы рано отчаялись, – я вздрогнула, вырываясь из собственных мыслей, и повернулась к Леонарду. Писатель кутался в длинное серое пальто и оглядывал площадь с удивительной невозмутимостью.
– С чего вы взяли, что я отчаялась?
– Видели бы вы свое лицо, – усмехнулся он. – Позвольте себе немного расслабиться, решение уже принято, история уже определила курс, и вы с этим ничего не поделаете. Так есть ли смысл переживать? Все просто!
Его беспечный тон раздражал меня, и я ощетинилась:
– Ну, раз история уже определена, то, может, какой-нибудь писатель, как вы, вложит мне в голову и решение?
– Нет-нет, – протянул он с легкой улыбкой, – тут вы ошибаетесь. Если я пишу историю, то редко вижу наперед и тем более никогда не знаю, что произойдет дальше. А потому ничем не могу помочь своим героям, им приходится выпутываться самостоятельно. Мне дано лишь наблюдать и строчить побыстрее. Опять же, нечего и волноваться!
– Иногда мне кажется, что вы не в себе, – без обиняков произнесла я.
– Да, зачастую и мне так кажется. Но что поделать? Каждый волен выбирать свой путь. Вот взять моих героев… Я могу дать им подсказки и возможности, но используют ли они их? Кто знает! То же самое и в реальной жизни. Мир дает нам инструменты, и мы, в большинстве случаев, начинаем с энтузиазмом колотить ими по всему подряд, превращая свою жизнь в руины. Не так-то просто сразу стать искусным скульптором, – он подмигнул мне, – это требует упорства и тренировки.
Я устало покачала головой. Если бы все решалось одним лишь упорством, то я давно уже сидела бы на другом берегу рядом со своими друзьями!
Округу оглушил гудок, толпа дружно вздрогнула и замерла в тишине. Все взгляды обратились к трибуне. Я сглотнула и еще крепче обняла себя за плечи. Степенной походкой к микрофону вышел Дэвид Руквель, и мне невольно вспомнился его кабинет. Знает ли он…
–Дорогие жители Объединений! – его бархатистый голос пролетел над площадью. – Будучи первым советником принимающего Объединения, я удостоился чести объявить о решениях Большого Собрания. Это были долгие три дня, все вы с нетерпением ждали нашего выступления, потому что волнение за наше будущее не отпускает никого из нас. Это были тяжелые годы… – он говорил и говорил об опасностях Пустоши, о заботе Советов о народе, о защите стен и все никак не мог перейти к сути. Одни и те же слова, которые мы слушаем из года в год и которые ничего на самом деле не значат.
Я оглядела толпу, ожидая увидеть скучающие лица, но с удивлением обнаружила мрачную сосредоточенность и чуть ли не слезы на глазах жителей.
– Неужели они воспринимают это всерьез? – прошептала я. – Они же слушают это постоянно!
– И у них постоянно есть еда, лекарства и возможность спрятаться от дождя под теплым пледом. Всего-то и надо что помалкивать и отворачиваться в нужный момент. Слышать только крики птиц и забывать о том, что у соседей когда-то были сын или дочь, – тихо ответил Леонард. – Ведь с тобой такого никогда не случится. Это он или она всегда были странным, все знали, что до добра его поведение не доведет. А с тобой такого никогда не случится. Нам не нужно бороться с Пустошью, нам не нужно выживать, у нас все хорошо. А те, кого забрали, – виноваты сами.