По ту сторону отражения
Шрифт:
– Всегда защищаешь ее, а не меня. Почему Катьке можно влюбляться, а мне нет? Да, я тоже втюрилась в Макса, и он тоже меня любит, просто ему бросать эту рохлю жалко! Хотя из нас двоих он выбрал именно меня, а не ее! Знаешь, как ему тяжело было?
– Ему тяжело еще будет. Все впереди.
– Я – его первая девушка, а не она. С ней только и можно за руки ходить!
– Чего? Ну ты и тварь.
– Закрой ротик, Журавль! Блин, я вас обеих ненавижу! Одна Крутая Мадам, которая купается в папиных деньгах и всеобщей любви, фальшивка и стерва, вторая вся из себя слабая тихоня,
– Оу, да у тебя комплекс.
– Вы всегда лучше ладили между собой, двумя такими грандиозными личностями, а не со мной, такой простой и обычной. Как же вы меня бесите, как раздражаете! Общайтесь вдвоем, я вас обеих видеть уже не могу…
– По-моему, Нинка залепила Ире пощечину и выдала что-то грубое, а что было дальше – я не знаю.
– Убежала? – был, как всегда, проницателен солист группы «На краю».
– Да, ты прав. Что такая слабачка, как я, еще могла сделать? Ну, конечно, порыдала – куда без этого? А потом уже сама себе надавала пощечин, чтобы не плакать, и пошла к Максиму, чтобы разобраться, что происходит. Знаешь, что он заявил? Сейчас это, наверное, смешно выглядит, а тогда, когда я услышала эти его «я не знаю, что мне делать, я люблю вас обеих», я растерялась.
– Я не знаю, что мне делать, я люблю вас обеих, – закрыв лицо руками, прошептал Максим, когда я сидела перед ним и вопросительно заглядывала красными опухшими глазами в его лицо.
– Но… Максим… как это случилось? Она ведь моя подруга… – забормотала я бессвязно, понимая, что мой уютный мирок рушится.
– Я знаю, Катя, я знаю. И от этого мне так плохо. Я ужасный человек. Я обманывал тебя и причинял боль ей. Катя, что делать? Ты ненавидишь меня, да?
– Вовсе нет… Пока. Я… в шоке, и не знаю, должна ли я тебя ненавидеть, но я знаю, что все равно тебя люблю. Вся моя злость – я не знаю, где она. Я просто боюсь, что ты меня оставишь, – я отвернулась, чтобы он не видел моих слез. Я не желала плакать при Максиме.
– Нет, ты меня ненавидишь… Я боюсь этого. С каждой из вас я чувствую что-то особенное. И еще знаю, что я – подонок. Катя, уходи, оставь меня сейчас одного, ладно? Мне надо все обдумать, – он на мгновение прижал меня к себе, как и прежде, и попробовал поцеловать. А я уклонилась, уткнулась ему в родное плечо носом, последний раз провела рукой по щеке и сжала предплечье и тут же отстранилась, сказав, что пусть он поцелует меня, когда решит с выбором.
Я не хотела понимать, что родным он мне быть перестал.
– А потом он выбрал ее, да? – спросил Кей, задумчиво потирая запястье.
– Да, – хмуро ответила я. – Я до последнего надеялась на чудо, но его не произошло. Мы тогда встретились вчетвером – Ниночка тоже пришла, злая, как будто обманули ее. В тот февральский и очень холодный день – Кей, я до сих пор помню этот день – Максим, пряча глаза, сказал, что выбирает Иру, потому что не может, видите ли, смотреть мне в глаза! И что они с Иркой не станут меня
– Из-за дьяволицы, а не из-за меня – ее же потянуло в нашу студию, – отозвался молодой человек. – Катя, твой парень – я вообще удивлен, что у тебя был парень – за твоей спиной встречался с твоей подругой. Я думал, такое может быть только в слезливой драме. – Кей только рассмеялся. Было видно, что рассказ его не впечатлил – он оставался спокойным, а мне было неприятно из-за воспоминаний.
– Да, – кивнула я, глядя на свои сжатые руки, – так все думают, пока не попадут в какую-нибудь задницу.
– Хорошие девочки так не говорят. А все-таки это забавно. Не находишь, крошка?
– Нет. Я не знаю, почему опять его встретила и почему именно в том же месте, где находился и ты. Наверное, это судьба. Нинка до сих пор думает, что я люблю его или страдаю.
– До сих пор любишь его? – осведомился Кей. – Она права?
– Нет, естественно, уже другого, – я осеклась.
– Кого? – положил ладонь под щеку парень.
– А тебе-то что?
– Просто интересно. Кого же любят хорошие девочки?
Интересно, как же. Ты просто ждешь, что я скажу, что люблю тебя. Ты ведь хочешь пополнить мной свою огромную коллекцию завоеванных сердец? Или пустить на корм своему прожорливому Чувству Собственного Достоинства?
– Любопытный такой?
– Нет. Так кого? – его пристальные глаза смотрели прямо в мои, явно ожидая ответа.
Телефон не стал нарушать старую-добрую традицию – звонить в самый неподходящий момент. Мобильный так требовательно затрезвонил, что мне пришлось нажать на зеленую кнопку принятия вызовов. Кею это не понравилось.
– Да? – сказала я устало. Может, домашние ищут?
– Привет, – раздался чужой, приветливый и смутно знакомый голос. – Катя, прости, что так рано. Узнала меня?
– Нет, – осторожно ответила я, действительно не понимая, кому принадлежит этот мужской голос. Кажется, я его слышала раньше. Но кто это?
– Это Максим, – сообщили мне, и я почему-то судорожно сглотнула. Зачем он звонит мне? Откуда узнал номер? Что ему надо от меня?
Мой бывший одноклассник тут же ответил на первый вопрос:
– Мы не могли бы встретиться?
– Встретиться? – в ступоре переспросила я. Кей тоже слышал это. Он, не стесняясь, подслушивал, склонив голову ко мне – динамики в телефоне были громкими, и разговор не оставался для него секретом. А вместо того, чтобы удивляться неожиданному звонку, я поймала себя на мысли, что мне нравится, как волосы солиста «На Краю» щекочут мою щеку. И мне хотелось слышать не голос бывшего парня, по которому я убивалась еще долгое время, а едва заметное дыхание Кирилла.