По ту сторону отражения
Шрифт:
– Да, – буднично кивнул он, вновь наклоняясь ко мне и глядя на меня не мигая, как заколдованный кот. – Хочешь опять встретиться с фотографом? Думаешь, он исправился, раскаялся и стал чемпионом Настоящей Любви? Детка-детка. Такая взрослая, а сказкам все веришь. Хочешь вернуться к нему? Тогда знай. Вскоре на горизонте появится очередная короткая юбочка, и твоего Максимку вновь унесет от тебя попутным ветром. Может быть, сначала он опять будет мучиться и даже сопротивляться. Увы, потом его все равно унесет. Он уже бросал тебя. Второй раз сорваться ему будет еще проще. Тебе не нужно общаться
Я хмуро уставилась на Кирилла. И так не собиралась.
– Ты мне все рассказала, – сказал он медленно. – И я это оценил. А теперь моя очередь. Ты вчера хотела знать тайну, малышка? Хочешь, я открою ее тебе? Хочешь, да?
– Уже нет.
– Поздно, – произнес он сердито, как будто не хотел делиться своей загадкой. – Эй, слушай мою тайну.
Он молчал почти минуту, смотрел на меня, не испуганно, не загадочно, а пристально и жадно. Я тоже молчала.
– Слушай, принцесса, слушай и запоминай, – наконец прошептал Кей, приближаясь. – Я тебя люблю.
Вот такая короткая у него оказалась тайна.
Я замерла. А парень продолжал:
– Кстати, по-моему, я один не сказал тебе, как клево ты вчера выглядела? Сегодня тоже ничего. А он прав, в тебе есть что-то манящее. Изюминка. Я хочу быть с тобой. Слышишь?
И я, наконец, почувствовала тепло его рук.
Он крепко и аккуратно прижал меня к себе и положил голову на мое плечо. Его волосы легонько щекотали мне шею и подбородок. Вот же глупость какая – я оказалась в такой вот приторной, розово-сопливой, но такой приятной ситуации! Какая девушка не мечтает о внезапном признании в любви от человека, в которого сама тайно влюблена, не надеясь уже совсем ни на что с его стороны?
Я не оттолкнула его.
– А ты теплая, очень теплая, – задумчиво проговорил Кей, неспешно гладя меня. – Обними меня, что ли, в ответ? Я не привык к односторонним отношениям, знаешь ли. Да, так теплее.
Что мне оставалось делать в ответ? Заорать петухом, чтобы Кей меня отпустил и свалил ко всем джиннам? Украсить его личико славным фонарем размером с мой небольшой кулак? Впасть в глубокий продолжительный транс?
Я так же аккуратно, как и он, положила руки ему на плечи, невольно замечая, как контрастируют белоснежные рукава моего халата и черная ткань, обтягивающая спину блондина. Что со мной? Кей же не хрустальная ваза и не фарфоровая расписная тарелка эпохи династии Мин, почему я боюсь прижать его к себе так же сильно, как он меня к себе? Может быть, я чего-то боюсь?
Опять, опять он проделывает со мной свой любимый фокус – пускает в ход свое чертовское обаяние, заставляющее голову не просто ходить кругом, а плясать танец шаманов какого-нибудь африканского племени, вызывающих своего мест-ного божка.
– Обними крепче. Еще крепче. Твои руки очень нежные, малышка. Хотя, конечно, этого и не понимаешь, когда видишь тебя в первый раз, – выдал сомнительный комплимент Кей.
По-моему, в тех случаях, когда признаются в любви, или дарят цветы, или целуют с особой нежностью, или говорят искренние общепринятые комплименты вроде: «Ты самая красивая и замечательная на земле, моя любимая… (имя подставить)», «Я не могу жить без тебя, милая»,
– Кей, ты там с ума сошел? – нашла в себе силы спросить я, осторожно проводя рукой по его спине. Обзавелся, стервец, широкой красивой спиной – именно такой, одной из тех, на которые мне всегда нравилось смотреть. Я с подросткового возраста считала, что особенный шарм мужчине придают его плечи и спина, которые, несомненно, должны быть широкими и удобными. Для меня они индикатор безопасности и комфорта рядом с парнем. Нинка же больше ценит красивые лица, а Настя… как я уже говорила – цвет волос и глаз.
– Малышка, я уже пару раз говорил, что сошел, – шептал Кей, а моя кожа чувствовала его дыхание.
– Я собственник, знаешь ли, – продолжил через минуту он, не отпуская меня, – и я постоянно ревную все то, что принадлежит мне.
– Я тебе не принадлежу, – сонно откликнулась я. Надо же, а сейчас Кей горячий, как собака – у них ведь, кажется, температура тела на пару градусов выше, чем у людей. А бабочки, которые в последнее время самым наглым образом поселились у меня в животе, тянутся к этому теплу, видимо, решив, что там, где тепло, там и свет есть, а ведь, как известно, всех мотыльков тянет к огню и свету. Вместе с бабочками тянулась и я.
– Не принадлежишь? Это ты так думаешь, – самоуверенным, но в то же время ласковым тоном отвечал Кей. – После сцены в машине ты должна мне в рабство добровольно сдаться.
– Какой сцены? – о путешествии с Кеем в машине я помнила очень смутно.
– Сцены под кодовым названием «Тролль», – неожиданно светловолосый музыкант поцеловал меня в щеку, ближе к уголку губ, и засмеялся.
– Тролль? – недоуменно повторила я. – Какой еще тролль?
– Какой? Дай подумать… С красивой мордой и телом ничего. Распутный и злобный.
– М? – нехотя подняла я голову, чтобы взглянуть на парня. Что-то смутно связанное с его словами сидело у меня в голове, но никак не желало вспоминаться.
– Ладно, я потом тебе расскажу… У тебя от волос яблоками пахнет. Почему? – задал неожиданный вопрос он.
– Не знаю. У тебя запахогаллюцинации, – никогда не замечала я ничего подобного.
– Нет. Пахнет яблоками. А кстати, – отстранился он от меня, беря обеими руками за предплечья, – а где твое признание? Я уверен, ты от меня без ума. Хочу услышать это.
Я промолчала, отведя глаза.
– Катя? – его голос звучал все так же развязно, с ноткой веселья, но все же в нем слышались нотки тревоги. – Я сказал, что люблю тебя. И что ты моя. Ты ничего не хочешь сказать мне в ответ? Ты не веришь мне? – видя мое молчание, продолжал он. – Эй, я не твой Максим. Я держу свое слово.
Романтика кончилась через пару минут, так и не успев перерасти во что-то более стоящее, красивое и долгожданное. А виноваты в этом были воспоминания. Не зря Томас много говорил о каком-то «потоке мыслей», открытии писателей-модернистов двадцатого века. Одна мысль действительно цепляла за собой целую стаю других, непрошеных и не всегда хороших.