Прижал родственников к себе, опасливо, торопливо. Будто от сердца отрывал. Припозднившаяся машина наконец-то появилась и теперь ждала меня, что называется, на всех парах.
Пора? Пора!
И тотчас же навалилось грустное, щемящее, безвыходное.
Дерзкая мысль пронеслась в голове: «Нам больше не увидеться». Поднял глаза на дядюшку и тётушку. И ощутил: они думают то же самое. Но обострённее, горестнее. Попрощались, взмахнули подрагивающими руками.
Седовласый старик вытирал носовым платком ослепший глаз, а зрячим тянулся к глухому кабинному стеклу, высматривая мой контур.
Хлопнула автомобильная дверца – резко, раскатисто, как гремит
гром. Оглушительно взревел мотор. Дёрнулась машина. Поехали. Оглянуться? Мысленно я представил: два больных старика (мужчина и женщина) согбенно продолжают стоять посреди дороги, укоризненно глядя вслед уходящему транспорту.
И я уходил из их жизни быстро, скоро. Они уходили из моей судьбы так же бесповоротно.
Машина спешила в областной центр, к Белгородскому железнодорожному вокзалу, к скорому непоседливому поезду, до отправления которого осталось совсем ничего – меньше часа.
Стирался, обрывался, исчезал след, который раньше много лет нетерпеливо вёл сюда. И то отчётливее уяснялось. С горьким выводом, что ничего-то, ничегошеньки не вернуть.
Невозвратимо. Извечное притяжение, оставшееся из глубокого моего детства, исчезало – вот досада! А взрослеть и стариться мне пришлось далеко отсюда, в другом краю, не в этом, не здесь.
…Машина, как окаянная, гнала и гнала вперёд.
Мелькали деревья, дома, поля, снова жильё и опять поросли разных зелёных массивов-насаждений бежали навстречу.
В кузов и лобовое стекло резко ударялись встречные потоки воздуха.
Думы мои прошли, как проходит внезапная головная боль. Появилось безразличие, похожее на безропотное согласие со всем, что происходит и будет происходить в дальнейшем.
Ничего уже не пугало, не тревожило, не беспокоило, не ныло, не совестило.
Подсолнуховое поле топорщило жёлто-коричневые оплеухи своих перезревших плодов.
И их коснулось не очень замечаемое прежде, неотступное бремя увядания.
Успелось!
А мы успели —В прошлом веке жили,Ещё тогдаСмеялись и грустили,Наращивали в школеИнтеллект.Столетье – пшик!По истеченью летЕго, большого, вмигИсчезнул след.А вместе с нимИ те, кто былИ были.Они здесь улыбалисьИ любили.А в том окнеВключали жёлтый свет.Тот век приходитВсё же поминально:Ведь в бытованьеБыло всё нормально:Мы – дети.Мы росли.Растём быстрей…И если посмотретьНа всё формально,То это никакаяИ не тайна:Чем старше,Тем становишься старей…А наше время,Словно мел растёртый;Как дворника сменяемые мётлы,Гоняющие листья тополей.Те листья, как грачей кричащих стаи,Свои в саду устроили раздраи:И этот взлёт, и постоянный грай.Им кувыркаться.Придорожной пыльюДышать.Кричать всё в том же изобилье.А дворник(Э-э-эй!)За всеми убирай.И музыкой бренчат вовсю ансамблиНа поприщах семейных дискотек.И наступать опять на те же граблиНас заставляет двадцать первый век.Он более (не менее!) жестокий:Решения диктует нам и сроки;Как пишется, он задаёт формат.Мы оказались как бы вне формата —Устойчиво обходимся без мата…А листья нам на головы летят!Они летят потом почти неслышноИ не гремят по мостовой булыжной,Хоть шлёпнуться сюда – предел секунд.И всё же будет мягкою посадка…Но стойкие ценители порядкаВсей красоты осенней не секут [2] .И в том, конечно, никакого риска,Что та листва ложится так же близкоК подверженным усталости ногам.И зря мы жизнь не понарошку хаем,Руками гимнастически махаем.И сами – здесь! – устраиваем гам.И думаем про конуру и норы.И то лады, что не заводим спорыО том, где лучше годы коротать.Чем дальше от рожденья – к краю ближе.Не время года – Жизни Время движет!Цветам – цвести. И им же – отцветать!Привычки те оно меняет смело —Вне графика, не глядя на число.И осень оглянуться не успела,А перед ней зимы видать чело!Ну а сейчас одна стоит задача —Побольше сил для дела накопить.Всё правильно, а то… А то иначеВопрос реальный: быть или не быть?И всяк из нас – прямой заложник быта,Покуда всё уменье не забыто.(По правде: не получится забыть.)Условие поставлено:Работать!Костры в садах,И дым от них, и копоть,И тянущийся кверхуЕдкий чад.Они мне до сих порМечтать мешают,Они МОЮ эпохуЗавершают,Они и в этой памяти
2
Не секут – т. е. не понимают (сленговое выражение). – Прим. автора.