По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там...

Владон Евгения

Хардинг уже как с минуту перестал копаться в своём жутком чемоданчике, как и выкладывать перед собой почти по центру столика в идеально ровный ряд пыточные инструменты. Но в этот раз откидываться на спинку дивана не стал, повернув лицо к Вударду и с пугающей (чуть ли не со скучающей) апатией взглянув на свою беспомощную жертву. Дрожащую, покрытую липким и блестящим в полусумраке потом с очень бледным… почти мертвенно-бледным лицом.

– Я ведь не просто тогда тебя предупреждал, Кен. Я был предельно с тобою честен, касательно всех своих на твой счёт намерений. Поэтому и дал тебе выбор. Дал время сделать для себя правильный выбор. Но ты, почему-то, им так по уму и не воспользовался.

Попытался, конечно. Но, похоже, сделал это только для отвода глаз и-и… на очень слабую троечку. Что, прости. Я тебя не расслышал.

Хардинг подался в сторону Кена, чуть склоняясь над тем головой и делая вид, будто прислушивается к немощным попыткам поверженного соперника что-то произнести.

Хотя Кеннету в этот момент хотелось что дури заорать во всю глотку и лёгкие. Только из-за жуткой парализации, его язык с невероятно большим трудом едва-едва шевельнулся у него во рту. Но всё равно ведь шевельнулся. Даже в горле что-то булькнуло или завибрировало в районе голосовых связок.

– Не стесняйся. Можешь говорить громче. Здесь все свои.

«Да, Кени, детка. Ты теперь часть одной и очень большой семейки, на фоне которой Аддамсы банально отдыхают.» - второй прозрачный Хардинг не просто нагнулся к лицу Вударда своей омерзительной маской Джокера, но и облокотился на грудь Кеннета обеими руками, сложив их вместе, как ученик на парте. Можно сказать, буквально лёг на распластанную тушу Голиафа, совершенно не переживая за собственную шею и будущие последствия.

– Что… - наконец-то у Кена это получилось. Он сумел выдавить первое вполне себе угадываемое слово. – Ты… с… с… Мия…

– Ты пытаешься спросить, что я сделал с Мией? – кажется, впервые голос Хардинга приобрёл почти человеческие нотки живого и много что чувствующего существа (вернее, всё-таки монстра). – А что я мог с ней сделать, Кен? После того, что ты с ней сделал сам? С трупом мало что можно сделать, если ты, конечно, не некрофил.

Ник даже усмехнулся, хотя и с прорезавшейся хрипотцой из-за внутреннего напряжения. Почти злой.

– Или ты хочешь узнать, что я с ней сделаю в ближайшем будущем? Отключу ли от системы жизнеобеспечения? Пока я ещё над этим раздумываю, хотя и понимаю, что это неизбежно. Что рано или поздно мне придётся это сделать, поскольку спускать на её недешёвое содержание в больнице (ещё и в вип-палате) каждый божий день по нескольку тысяч долларов – весьма дорогое удовольствие. Кредитов, конечно, мне для этого брать не надо, но… Раз я могу позволить себе подобную роскошь и в какой-то степени тешить себя пустыми надеждами, то почему бы и не да. У таких, как я людей, разве не могут быть свои нездоровые странности, а, Кен?

Нет, Хардинг определённо врал. И впервые Кеннет это понимал и чувствовал, и… Испытал совершенно нежданное чувство облегчения. У него реально отлегло, как только Ник подтвердил его догадки.

Хардинг боялся… просто до усрачки боялся потерять Мию. Будто что-то или кто-то ему нашёптывал не делать этого. Не спешить. Не рубить сгоряча и не совершать непоправимых ошибок. Что, быть может, у него есть ничтожнейшая возможность с ещё более призрачным шансом вернуть Мию. Вернуть её обратно в их мир…

– В любом случае, тебя уже не должна волновать её дальнейшая участь, как и она сама. Для тебя она умерла, Кен. Да и ты, прости, выглядишь не наилучшим образом. Физически добить тебя будет, конечно, куда сложнее, но… Разве мы куда-то торопимся? Даже наоборот. Чем больше у меня будет времени на то, чтобы превратить твою жизненную сущность в абсолютно мёртвого призрака, а твоё тело – в варёный овощ, пускающий пузыри и несдерживаемые газы, тем больше у меня

будет шансов отвести на тебе душу, Вудард. Вот тогда, быть может, я и решусь отключить Мию. Хотя, не факт, что сделаю это намного раньше.

И снова он врал, хотя и не во всём. Ибо тема с Мией была для него крайней опасной (если и вовсе не запретной). Либо он вообще боялся об этом думать, либо всячески пытался её обходить и использовать только в самых редких случаях.

А вот то, что касалось Вударда. Здесь он нисколько не юлил и даже не думал скрывать своих истинных порывов и безумных желаний. Здесь он готов был развернуть всю свою душу вместе с частью глобальных планов на счёт Кена нараспашку, совершенно ничего и никого не стесняясь. Может как раз поэтому и устроил весь этот цирк, чтобы подольше поговорить с Кеннетом по душам, да и потянуть время, которое ему было нужно подбить под определённые временные улики.

Но ему всё же пришлось встать, подхватив для начала со столика тонометр с фонендоскопом. Жгут со шприцом он возьмёт чуть попозже, уже после того, когда померяет Кену давление и очень внимательно послушает у того сердце.

– Сейчас тебе больше следует волноваться о себе. О собственном будущем и готовиться к неизбежному заранее. – Хардинг неспешно примостился рядом с владельцем частично разгромленной его же санитарами квартиры, встав рядом с дрожащим телом Кена на колени. Он снова выглядел пугающе спокойным, хладнокровным и абсолютно невозмутимым, но перекрыть собою полностью того второго Хардинга, так и не сумел. – И начинай уже привыкать к своему нынешнему состоянию. Потому что я не дам тебе возможности разгуливать по клинике, как у себя в доме. Теперь ты будешь находиться под постоянным присмотром и постоянными тяжёлыми препаратами. Куда более тяжёлыми, чем тебе прописывали ранее, и которые ты, судя по всему, не принимал. У нас же такой номер не пройдёт. А не будешь принимать наше лекарство добровольно, боюсь, тот способ, с помощью которого мы его начнём тебе давать, тебе определённо не понравится.

Пока Хардинг зачитывал Вударду его будущую «жизнь» в пределах психиатрической клиники закрытого типа, Ник уже успел проверить у Кеннета давление и теперь на чистом автомате слушал у того сердце с помощью фонендоскопа. Пока Кен смотрел в лицо лыбящегося Джокера, державшего всё это время на его груди сложенные руки.

«Это просто праздник какой-то. Столько получить крышесносных рождественских подарков только на одной неделе. Даже не знаю, какой из них самый аппетитный – ты или Мия. Хотя… о чём это я?» - Джокер заливисто хохотнул. – «Конечно же это Мия. С ней никто не может конкурировать. Да, Дерек?» - Джокер пошло подмигнул. – «Вообще никто и никак. Но от такого жирного куска пирога, как ты, я тоже не откажусь. Мне очень давно хотелось поквитаться с тобой за парочку шрамов.»

Боже правый. Наверное, сойти с ума сейчас – самый лучший для него выход, лишь бы не видеть и не слышать всего этого бреда. Чистейшего бреда.

Всему своё время, Дерек. Потерпи. Скоро всё будет. Главное, помни. Не разрывай связи между… жизнью и смертью.

Ещё один голос? Да когда же это уже всё закончится?

– Скоро, Кен. Расслабься и не сопротивляйся. – это действительно сказал Хардинг, который только что затянул на его бицепсе резиновый жгут и теперь заправлял в шприц какой-то жидкий препарат из заранее подготовленной ампулы. – Не сопротивляйся неизбежному и тем более тому, что ты не можешь предотвратить. Хотел бы я тебя успокоить и сказать, что очень скоро ты увидишься с Мией, но… Ты сам отказал себе когда-то в не так давно доступном тебе данном удовольствии.