По законам Дикого поля
Шрифт:
– Какой, ц-ц-ц-ц, – Ерали восхищенно защелкал языком.
– Самому бы вырастить, обучить ловчую птицу, – сказал Вожа. – Дорогой бы цены стоила. Да времени нету.
На следующий день всадники отыскали нужное кочевье, с богатой юртой в окружении других, крытых заношенными войлоками.
– Хан Темир, – Ерали указал взглядом на корсака, сидевшего на ковре возле юрты, скрестив ноги. Голову Темира, несмотря на теплый ветерок, покрывала шапка из меха корсака. – Его люди ходили на Сок на баранту [55] . Подъеду первым. Ты следом.
55
Баранта – переселенцы Дикого поля позаимствовали это слово у кочевников, придав ему расширенное толкование, ставшее общим для всех, как вооруженный верховой угон чужого скота и людей.
Был ли Темир настоящим ханом, про то Вожа не ведал, но, без сомнения, ордынец в меховой шапке являлся знатным человеком и властелином окрестных кочевий. При виде незнакомых всадников выходили из юрт и стягивались с ближайших пастбищ вооруженные корсаки. Появились любопытные женщины и чумазая ребятня. Заметил Вожа и полоненных русичей, среди которых преобладали женщины.
Хан Темир, несмотря на суету в кочевье, остался в прежней позе. Невозмутимое восточное лицо завершала жиденькая азиатская бородка клинышком. Узкие зоркие глаза обращены к приближающимся всадникам. Одного из них он узнал, хотя и не подал вида. Это ехал тот самый беспутный, дерзкий Ерали. Голодранец, возомнивший себя совсем вольным скотоводом, не признававшим ни старейшин, ни обычаев, по которым за невесту положено платить достойный калым. Ехал Ерали, умыкнувший полюбившуюся дочь уважаемого в кочевье человека. Умыкнувший в тот день, когда другой состоятельный человек уже заплатил калым за невесту. Конечно, не самый тяжкий проступок, степь такого немало видела. Но если уж берешь невесту уволоком, то не попадайся под горячую руку… Ему не дали далеко уйти, догнали. Вместо молодой семьи в кочевье одним воином стало меньше. Выбирая наказанье, учли и дерзость поступка, и нарушение сложившегося порядка, оскорбление, и общее стремление к излишней вольности. Молодому ордынцу подарили всю привольную степь, привязав к хвосту полудикой кобылицы. Отдали во власть судьбы. Либо вернется побитым и поникшим, либо станет добычей волков и стервятников, что чаще случалось. Воином меньше, зато назидание молодым горлопанам. Однако Ерали не вернулся и не сгинул. Зачем приехал, сам скажет. Темир все помнил. Его неморгающие глаза стали изучать второго всадника в войлочной шляпе. Чего ему надо?
Ерали увидел юрты родного кочевья и вспомнил детство, родичей, любимую… Вспомнил и позорящие удары жестокого кнута, и летящую степь, увиденную на уровне конского копыта. Обезумевшая от ударов плетью необъезженная лошадь тащила его волоком бесконечно долго. Последние силы и надежды покидали молодого ордынца, жить уже не хотелось…
Одуревшую от страха кобылицу в поле заарканил Вожа. Зверолов освободил полуживого ордынца и выходил его. В дальнейшем Ерали прибился к другому кочевью и изредка виделся со звероловом, не забывал.
Ерали приблизился к кочевью. Поклонился, не слезая с лошади:
– Мы приехали не с войной. На честный мен.
Все молчали, ждали реакции старейшего. Темир молча кивнул Ерали.
Ерали спешился и указал на подъехавшего Вожу:
– Охотник Беркут хочет с тобой говорить.
20
Темир кивнул своим женам, и из юрты вынесли новую кошму и коврик, на которые пригласили садиться гостей. Гостеприимные корсаки первым делом накормили приехавших. Женщины из рук потчевали гостей самым изысканным блюдом кочевников. Они порезали тонкими дольками вареную печень и соленое сало. На кусок печени клали кусок сала и так подавали. Запивали съестное очень крепким чаем. По желанию чай еще забеливали молоком.
– Тот ли это охотник, который ловит беркутов? – спросил Темир и, получив утвердительный ответ, сказал: – Слышал о Беркуте. Чего привезли? Чего хотите?
Вожа выпустил из мешка орленка. Среди обступивших кочевников прошел довольный шепот. Вожа выложил на кошму большие гладкие и вышитые платки, женские украшения, мех куницы, изделия ремесленников, купленные в лавке в крепости. В довершение всего, после паузы и с некоторым сожалением, зверолов выложил, редкую и красивую шкуру юлбарса. Провел ладонью по ворсу.
– Юлбарс, юлбарс, – прошелестело среди кочевников.
– Ты и вправду знатный охотник, – сказал Темир. – Бери в обмен моих лошадей.
– Меняю на юзюрень.
– Забирай любого.
– Мне нужны три беленькие девицы.
– Три? – Темир поднял три смуглых корявых пальца. – Ой-ей. Один.
Вожа взглянул на Ерали и понял, что нужно торговаться:
– Три бабы, три мужика, три детенка. Всего девять. Шелк, иглы, бусы, беркут, шкуры… Много товара.
– Девять? – Темир вскочил, изображая изумление и загибая поочередно пальцы на руках. – Девять?! Два и твое ружье.
– Друг, – Вожа похлопал по прикладу ружья, – не продается. Восемь полонников – и в расчете.
Пошел азартный торг, за которым следили десятки глаз. Прислушивались и невольники, сидевшие в отдалении. В конце торга Темир согласился обменять трех невольниц на предложенный товар.
Довольный Вожа пошел среди сидящих невольников отыскивать трех сестер. Но чем больше он ходил, тем сумрачнее становилось его лицо. В кочевье среди сотни невольников разных племен находились калмыки, славяне, туркмен, ногайцы, много синеглазой мордвы, кланяющийся кукольный китаец и даже горбоносый сын кавказских ущелий. Но трех белокурых сестер явно не было.
– Где три девицы? – спросил Вожа рыжую молодку. – Тут были три сестры. Беленькие такие…
– Выбирай любых, – сказал толмач, сопровождавший Темира и Вожу.
– Мне нужны три девицы.
Невольник с тонкими чертами лица и остатками барской одежды неожиданно сказал:
– Их купили и увели сарты. Возьми меня. Я ученый, путешественник. Исследователь из Петербурга. Щедро отблагодарю тебя.
Вожа приостановился:
– Видел их? Сейчас не могу тебя забрать. Обет дал вызволить трех сестер. После видно будет. – Зверолов повернулся к хану. – Темир, где три девицы, за которыми я приехал?
– Бери других. Хорошо, бери четырех любых. Самых сильных. У тебя будут хорошие юзюрень.
– Мне не нужны рабы. Отродясь у нас их не водилось.
– Чего хочешь? – спросил Темир.
Вожа принялся собирать свой товар в кожаные мешки:
– Наших отдай нам, а если не можешь, то буду вести мен с сартами.
Разгоряченный длительным торгом ордынец схватил зверолова за руку:
– У нас договор.
– У тебя нет того, что мне надо. Почему не сказал, что беленьких молодиц продал сартам?
– Тогда и ты будешь среди невольников, – вспыхнул ордынец. – Твое ружье станет моим за так.
– Если бы ты взял меня на баранте, то ты хозяин, а я невольник. Но я пришел как гость. Ты не можешь пленить гостя и нарушить закон Дикого поля. Гость неприкосновенен.
– Кто увидит? – смеялся Темир.
– Солнце, ветер, орлы. В поле ничто не остается без следа. Движения рук зверолова оставались спокойными, расслабленными, убаюкивающими. А лицо как всегда в минуты смертельной опасности закаменело. Крайние уголки бровей опустились. От почерневших зрачков повеяло таким могильным холодом, что Темир заерзал. Тяжелый вскрывающий взгляд у звероловов-промышленников появлялся через несколько лет непрерывной работы. Будто в глазах уже отражалась пораженная цель…