По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4
Шрифт:
Только авангарду Милорадовича удаётся спуститься в долину, к деревне Паникс, которая на местном диалекте называется Пинью [414] (Pigniu), засветло. Основная часть армии ночует среди сугробов в горах. Сам Суворов вместе с великим князем Константином, а также со своим пятнадцатилетним сыном Аркадием [415] (да-да, он тоже участвовал в этом тяжелейшем походе) останавливается в приземистой, сложенной из камней пастушьей хижине прямо на перевале [416] . Хвороста, чтобы развести огонь, на такой высоте нет, и немногочисленные счастливчики жгут рукоятки собственных пик. Ночью резко падает температура, и поутру многие просто не встают. Но выживших ждёт новое испытание: тропа обледенела. А впереди спуск. Есть свидетельства, что некоторые солдаты скатывались вниз как по горкам. Что ж, наверное, так и было. Только финишем такой «ледянки» легко могла быть смерть.
414
См. Википедию, статью «Пиньиу».
415
См.
416
Г.П. Драгунов «Чёртов мост: По следам Суворова в Швейцарии», М., издательский дом «Городец», 2008, стр. 222.
Каждый, наверное, знает картину русского художника Василия Ивановича Сурикова «Переход Суворова через Альпы», которую он написал в 1899 году, к столетию этого беспримерного похода [417] . За два года до этого Суриков посещает Швейцарию, делает там зарисовки и, как полагают многие, изобразил именно переход Суворова через Паникс. Но прочитав мой рассказ, вы видите, что действительности в этом выдающемся полотне соответствует разве что внешность нашего фельдмаршала да обледенелые скалы. Упитанные и даже улыбающиеся лица солдат, все как один не только в обуви, да ещё и в сапогах (а ведь при Павле I солдаты ходили в штиблетах – башмаках с голенищами, застёгиваемыми на пуговицы; критикуя их, Суворов говорил: «Штиблеты – гной ногам» [418] ), чуть ли не новое обмундирование…
417
См. Википедию, статью «Переход Суворова через Альпы (картина)».
418
Цит. по: Википедия, статья «Униформа русской армии».
Но есть другая, значительно менее известная, но намного более правдивая и прямо-таки выворачивающая душу картина. Её написал в 1860 году российский художник-баталист немецкого происхождения Александр Фридрих Вильгельм Франц фон Коцебу или, по-русски, Александр Евстафиевич Коцебу [419] .
Он родился в Кёнигсберге, долгое время жил в России и является автором множества полотен на военные темы, прославляющих подвиги русского оружия. Эта картина так и называется: «Переход русских войск через Паникс в Альпах». Посмотрите на неё. Здесь и замёрзшие трупы, и те самые барабанщик с трубачом, и измождённые, кое-как одетые, но полные решимости и не павшие духом солдаты и офицеры во главе со своим полководцем. Насколько мне известно, эта работа находится в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге, но воочию я её пока не видел (говорят, она в запасниках).
419
См. Википедию, статьи «Коцебу, Александр Евстафиевич» и «Alexander Kotzebue» (на английском языке).
Вот она:
Как добрались наши солдаты до Пинью – одному Богу (да им самим) известно. Можно только представить себе, с каким изумлением и страхом смотрели её жители на бесконечную вереницу оборванных, обмороженных, заросших, истощённых, но не сломленных людей. И их нельзя было назвать толпой! Несмотря на всё, что им пришлось пережить, люди эти остались солдатами суворовской армии – и, наверное, только это позволило им выжить. Да ещё вера в своего полководца. Герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов очень метко сказал про нашего прославленного фельдмаршала: «Суворов положил руку на сердце русского солдата и изучил его биение» [420] .
420
Цит. по: Г.П. Драгунов «Чёртов мост: По следам Суворова в Швейцарии», М., издательский дом «Городец», 2008, стр. 215.
В Паникс/Пинью Александр Васильевич въезжает на лошади, которую держит под уздцы его бессменный проводник Антонио Гамма. На календаре 26 сентября. Семидесятилетний герой одет довольно легко, выглядит усталым, но находится в прекрасном настроении. Ещё бы! Он спас свою армию от неминуемой гибели и сделал то, что в истории, пожалуй, не удавалось ни одному полководцу (и, прибавлю от себя, едва ли удалось до сих пор).
В этот день происходит один из немногих случаев нарушения его приказа по отношению к имуществу мирных жителей. Совершенно обезумевшие от многодневного голода, промёрзшие до костей солдаты набрасываются на не до конца убранный урожай овощей, вырывают их из земли, выкапывают руками картошку и едят прямо так, сырой и с землёй. Убивается скот, но ждать, пока прожарится мясо, нет сил, и его куски проглатываются полусырыми. Разбираются на дрова сараи, и люди греются у огня больших костров – впервые за несколько ночей, проведённых на морозе в снегу [421] (в Пинью, кстати говоря, снега нет). Но обратите внимание: никто не врывается в дома, не отбирает продукты у крестьян, не убивает и не грабит их. И это – свидетельства швейцарцев! Невольно вспоминается, как вели себя «цивилизованные» французы.
421
Op. cit., стр. 222 и 224.
Суворов же велит подробно записать всё, что выкопали, разломали да съели его люди, и обещает полностью заплатить за это по окончании похода. Он уже не может расплачиваться на месте – армейская казна пуста. И можно не сомневаться, что наш фельдмаршал своё слово бы сдержал, но вскоре следует его опала, потом смерть, а потом и убийство императора Павла. Так и остались те расходы невозмещёнными…
А мы из Нефельса продолжали свой путь. Гларус нам совсем не глянулся. К тому же, по моим сведениям, дом, в котором проходил военный совет 23 сентября 1799 года, возможно, сгорел во время сильного пожара, произошедшего в городе в 1861 году [422] . Согласно тому же источнику, дом, в котором якобы останавливался наш фельдмаршал,
422
Op. cit., стр. 189.
423
См. Википедию, статью «Linthal, Glarus» (на английском языке).
В Швандене дорога раздваивается: правая идёт на тот самый Линталь, а левая – через Энги в Эльм. Места тут абсолютно не туристические, но изумительно красивые. Эльм совершенно крохотный: в конце 2016 года в нём проживало 626 человек [424] . Но дом, в котором останавливался Суворов, сохранился! Он был построен в 1771 году и принадлежал семье уважаемого в этом селении человека [425] . Светлый, четырёхэтажный, ещё два этажа под двухскатной крышей, в одной из стен – вход в полуподвал. Рядом с ним надпись на немецком: «Погребок Суворова» и нарисованная фигура русского солдата-усача. И тут же, справа, табличка: «Квартира генерала Суворова 5/6 октября 1799 года». Мы были в Эльме летом, это у них «мёртвый сезон» (люди приезжают туда зимой: покататься на лыжах), так что погребок был закрыт. Зато совсем недалеко от дома мы нашли небольшой памятник нашему полководцу – на коне. Его автор – русский скульптор Дмитрий Тугаринов – тот, кто создал ему памятник на Сен-Готарде. На окраине Эльма, при въезде в него со стороны Швандена, стоит справа очень неплохой отель «Сардона» («Sardona»). Когда мы с женой были в этих местах в первый раз, то осмотрели его внимательно, и во второй раз – уже с дочерью и двумя её сыновьями – сделали его нашей штаб-квартирой в Швейцарии. Добротная «четвёрка», с бассейном, очень доброжелательным персоналом, неплохим, чисто швейцарским завтраком (разнообразные мюсли – изобретение швейцарцев [426] , кстати), но дороговато – как и всё в этой стране.
424
См. Википедию, статью «Elm, Switzerland» (на английском языке).
425
Г.П. Драгунов «Чёртов мост: По следам Суворова в Швейцарии», М., издательский дом «Городец», 2008, стр. 198.
426
См. Википедию, статью «Мюсли».
В первый раз мы там решили перекусить, и я спросил официанта, как бы нам забраться сегодня на Паникс. Времени было около двенадцати дня. Он с сомнением посмотрел на нас и сказал: «Вообще-то путь туда у вас (он сделал ударение на словах ‘у вас’, как бы подчёркивая нашу неподготовленность) займёт часов пять-шесть. Потом столько же спускаться будете. Так что решайте сами. Но если бы вы видели, в каком состоянии возвращаются с этой тропы люди типа вас, то, думаю, такого вопроса вы бы мне вообще не задавали. Короче, можете идти, но я вам настоятельно этого не рекомендую. Вот оставайтесь у нас в отеле на ночь, выспитесь хорошенько и рано поутру отправляйтесь. И лучше бы позаботиться о проводнике». После таких вводных желание лезть на Паникс как-то само собой отпало, но мы всё же решили съездить хотя бы к его подножию.
Путь был недалёк: каких-то шесть километров до селения Вихлен (Wichlen), десять минут на машине. Почти сразу за ним асфальтированная дорога упирается в танковый полигон и заканчивается. Дальше идёт уже грунтовая, по которой ехать у нас не было никакого желания. Запарковав машину рядом со старым швейцарским танком (настоящим!), мы пошли вверх, преодолели, может, километра два и возвратились.
Во второй раз, в 2014 году, мы подготовились лучше. Остановились в «Сардоне» и тут же договорились относительно проводника. Рано утром нас встретил пожилой крепкий дядька с молодой женщиной – как оказалось, его дочерью. Мы двинулись в путь на их микроавтобусе, доехали до полигона и тут увидели, что прямо у начала тропы стоит … суворовский солдат! В форме гренадера XVIII века, на карауле, за плечом ружье. Рядом со швейцарским танком. Раньше этого памятника точно не было! Наши проводники ничего внятного по этому поводу сказать не смогли, и только потом я узнал, что установлен он был в 2012 году.
Мы начали подъём. Поначалу всё шло хорошо, но потом погода несколько испортилась: небо заволокло тучами, а вскоре и вовсе пошёл дождь. Тропа намокла, стала грязной. Тонюсенькие ручейки сразу же превратились в довольно своенравные речушки. С набором высоты становилось труднее дышать. Я шёл, смотрел на отвесные кручи, пропасти, извилистую крутую, едва различимую тропинку и думал, что, наверное, раньше люди были значительно крепче и выносливее нас – горожан XXI века. А в голове время от времени бился вопрос: интересно, а могла ли бы другая армия, кроме русской, суворовской, пройти здесь в тех условиях? И отвечал себе, что абсолютно не могу понять, как наша-то не сгинула в этих сугробах да во льдах. Только потом я узнал о следующих поразительно точных словах князя Багратиона: «Мы шли почти босые, чрез высочайшие скалистые горы, без дорог чрез быстротоки, переходя их по колено и выше в воде. И одна лишь сила воли русского человека с любовью к отечеству и Александру Васильевичу могла перенести всю эту пагубную пропасть» [427] . (Тринадцать лет спустя, в 1812 году, похожие страшные испытания выпадут на долю солдат и офицеров Наполеона после того, как он оставит Москву и в жесточайшую стужу поведёт их назад, на запад. Нашей армии тогда тоже здорово достанется от русского генерала Мороза.)
427
Цит. по: Г.П. Драгунов «Чёртов мост: По следам Суворова в Швейцарии», М., издательский дом «Городец», 2008, стр. 215.