По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Ковалев Сергей Александрович

В конце июня 1594 года на реке Пелым, впадающей в Тавду, левый приток Тобола, завершается строительство Пелымского острога [695] . Он быстро становится местом ссылки. Чуть ли не сразу же после постройки сюда по указанию тогдашнего фактического правителя государства Бориса Годунова отправляются причастные к смерти в 1591 году в Угличе сына Ивана Грозного царевича Дмитрия [696] . В XVIII веке в Пелыме будет отбывать ссылку бывший всесильный фаворит императрицы Анны Иоанновны граф Эрнст Иоганн Бирон, которого сменит другой видный деятель того царствования Бурхард Миних. Они даже встретятся в пути.

695

Op. cit., стр. 281.

696

См. Википедию, статью «Пелым (Гаринский городской округ)».

В том же году, только несколько позднее, на реке Северная Сосьва, впадающей в Обь в её нижнем течении, на месте остяцкого поселения Сугмут ваш, что означает «город берёз», появляется Берёзовский острог [697] . Он впишет свою страницу в историю России в основном тоже как место ссылки её знаменитых людей. Самым известным из них станет соратник Петра Великого Александр Меншиков, которого отправят сюда в 1727 году (а у меня в этой связи приходит на ум картина нашего художника Василия Сурикова «Меншиков в Берёзове»). Свергнутый светлейший князь сам построит себе дом,

а также церковь и скончается здесь два года спустя в возрасте 56 лет. Похоронят его здесь же, на берегу Северной Сосьвы, но она отнесётся к нему непочтительно и со временем могилу просто смоет [698] . Будет здесь коротать свои дни и умрёт граф Андрей (Генрих Иоганн Фридрих) Остерман – фактический руководитель внешней политики России при императрице Анне Иоанновне, первый кабинет-министр, а также генерал-адмирал, лишённый всех постов и в 1742 году отправленный в ссылку дочерью Петра Елизаветой, захватившей российский престол в результате военного переворота. Его могила сохранилась до сих пор [699] . А уже в XX веке, в 1907 году, из Берёзова, по пути на «вечное поселение» в сибирский Обдорск (нынешний Салехард), совершает побег будущий злой гений большевистско-коммунистической революции 1917 года Лев Троцкий [700] . Ныне этот населённый пункт называется посёлком городского типа и носит имя Берёзово [701] . Он располагается примерно в 750 километрах к северу от Тюмени.

697

М.К. Любавский «Обзор истории русской колонизации с древнейших времён и до XX века», М., издательство Московского университета, 1996, стр. 445.

698

См. Википедию, статью «Меншиков, Александр Данилович».

699

См. Википедию, статью «Остерман, Андрей Иванович».

700

Л. (Д.) Троцкий «Моя жизнь. Опыт автобиографии», М., «Панорама», 1991, стр. 193–195.

701

См. Википедию, статью «Берёзово (Ханты-Мансийский автономный округ)».

В конце лета – начале осени 1594 года [702] на правом берегу Оби, в её среднем течении, основывается Сургут – в будущем одна из нефтяных столиц Российской Федерации. В следующем, 1595 году ниже по течению возникает только что упомянутый мною Обдорский острожек [703] , а ещё через год на этой же реке строится Нарымский острог [704] (сегодня – село Нарым в Томской области, примерно в 340 километрах к северо-западу от Томска). Он «прославится» прежде всего как место ссылки российских революционеров: Валериана Куйбышева, Алексея Рыкова, Якова Свердлова, Михаила Томского и даже самого Иосифа Сталина [705] . А ещё здесь родится Виктор Николаевич Пепеляев – руководитель правительства адмирала Колчака, которого большевики-коммунисты в 1920 году расстреляют в Иркутске, а тело спустят под лёд Ангары [706] . Вместе с телом Колчака. Само слово «нарым» («нерым») на языке сургутских остяков/хантов означает «болото» [707] , ими он со всех сторон и окружён, дорог к нему нет, и в 2015 году здесь проживало всего 852 человека. И судя по тому, что местные жители говорят: «Бог создал Крым, а чёрт Нарым» [708] , это далеко не самое лучшее место на Земле.

702

См. Википедию, статью «Сургут».

703

См. Википедию, статью «Салехард».

704

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 302.

705

См. Википедию, статью «Нарым».

706

См. Википедию, статью «Пепеляев, Виктор Николаевич».

707

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 302.

708

Цит. по: Википедия, статья «Нарым».

Недалеко от этого городка в 1598 году было подавлено в зародыше одно из частых восстаний «народов Сибири, которые хотели вернуть себе прежнюю свободу» [709] . Главной причиной таких возмущений были жадность и злоупотребления со стороны русских воевод, которые «вымучивали» [710] у местных жителей чуть ли не последнее. Сибирцы в отчаянии взрывались и расправлялись со своими обидчиками, тем более что довольно часто те были в абсолютном меньшинстве. Так чуть было не случилось и в этот раз, но заговорщиков выдал предатель из своих же. В результате десять главных зачинщиков были повешены, а «доносчика» [711] за оказанную им услугу крестили и приняли на царскую службу казаком [712] .

709

Цит. по: Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 302.

710

Цит. по: там же.

711

Цит. по: op. cit., стр. 303.

712

Там же.

Летом 1604 года примерно в восьмистах пятидесяти километрах к юго-востоку от Сургута, в верхнем течении Оби, на её левом притоке реке Томь возникает Томск. История его появления представляет собой редкий случай, когда инициатива в возведении русской крепости принадлежала местным жителям. Документы рассказывают, что живший в тех местах – и даже якобы правивший там – некий князец Тоян отправляется к царю Борису Годунову, просит взять себя под его царское покровительство, а заодно и построить на тех землях город. Москва соглашается, и на высоком берегу Томи возникает новый русский форпост. «Что касается места, которое было выбрано для города, – пишет Миллер, – то, пожалуй, трудно найти там другое более удобное. /…/ Повсюду лежит такой тучный чернозём, что ещё никогда не было необходимости удобрять его, и притом такой рыхлый, что работа земледельца очень облегчена» [713] . Несмотря на то, что первый острог довольно быстро разваливается [714] , Томск с годами растёт, богатеет, становится центром сибирского хлебопашества, а район вокруг него с течением времени оказывается самым населённым сибирским уездом.

713

Цит. по: op. cit., стр. 314.

714

Op. cit., т. 2, стр. 65.

Тюмень, Тобольск, Тара, Пелым, Берёзов, Сургут, Обдорск, Нарым, Томск – лишь

самые крупные опорные пункты русских, возникшие в этих краях за неполные двадцать лет. Более же мелкие поселения вообще росли словно грибы после дождя. Во всех них нескончаемым и всё нарастающим потоком быстро начинают вливаться военные (стрельцы, казаки) и правительственные чиновники. Им вслед тянутся купцы, ремесленники, священники, а также крестьяне – так называемые «переведенцы» [715] , – которым не просто позволяется, но и прямо предписывается распахивать новые пашни и сеять на них хлеб. Мужчины обзаводятся семьями, причём женятся не только на русских, но и на местных, лишь бы те приняли христианство и т. д. Эксплуатация коренного населения ограничивается главным образом взиманием с него меховой дани-ясака и так называемой подводной повинностью, то есть обязанностью предоставлять в распоряжение представителей царской власти транспортные средства. Официально это должно делаться за достойную плату, но в действительности цена зачастую оказывается несправедливой, а нередко те и вовсе отказываются платить. Это ложится на сибирцев довольно тяжёлым бременем, хотя можно сказать, что их повседневное существование с приходом русских по большому счёту так уж сильно не меняется. Жизнь как была тяжёлой, так и осталась. Впрочем, в отличие от наших крестьян, живущих на европейской территории страны, местные жители практически не знают крепостного права, да и в качестве ямщиков власти вскоре начинают использовать «своих», специально выписываемых из России [716] .

715

Цит. по: op. cit., т. 1, стр. 282.

716

См., например, op. cit., т. 2, стр. 13.

Тем не менее, долгие годы в Сибири неспокойно. Обострение ситуации происходит с наступлением в нашей стране Смуты, вернее, с того момента, как сведения о ней доходят до коренного населения. И начинается…

В 1604 году в Берёзове становится известно о готовящемся выступлении вогулов/манси [717] (его предотвращают). В 1606 году против несправедливостей при сборе ясака чуть не восстают более трёхсот тех же вогулов [718] (и это выступление удаётся предупредить). В 1607 году на Берёзов выдвигаются уже около двух тысяч человек, как вогулов, так и остяков/хантов. Они останавливаются на Оби, примерно в пятнадцати километрах от города, и тут их планы выдаёт одна вогулка. Воевода Берёзова Пётр Черкасский срочно его укрепляет, но к прямой военной операции не прибегает, предпочитая действовать хитростью. Каким-то образом он перелавливает зачинщиков по одному и казнит, а вместе с ними и некую колдунью, несколько шаманов, а также тех, кто разграбил семь лет назад караван князя Мирона Шаховского, направлявшегося на строительство Мангазеи [719] (я ещё расскажу об этом).

717

Op. cit., стр. 32.

718

Там же.

719

Op. cit., стр. 32–33.

В 1609 году становится известно о широком заговоре тобольских, тюменских, пелымских, берёзовских, сургутских и иных татар, намеревающихся идти на Тюмень и перерезать там всех русских. Связь между собой они осуществляют при помощи стрелы с затуплённым наконечником, на которой вырезаны одиннадцать чертей-шайтанов. Стрела передаётся от поселения к поселению, и круг потенциального восстания таким образом расширяется. Условный знак перехватывают берёзовские казаки, заговор раскрывается, а его руководителей хватают и казнят [720] . Через три года вогулы взволновались вновь. На этот раз причиной их возбуждения послужил слух о том, что из-за Смуты в России всех местных жителей-мужчин заберут в армию и отправят за Урал. Они начинают готовить поход на Пелым, а после его сожжения и убийства всех русских намереваются перейти «Камень» и напасть на Пермскую землю. Заговорщики говорят: «Ныне государя на Москве нет; ныне воеводы одни в Сибири, а людей русских мало во всех сибирских городах. Нам будет нетрудно расправиться с ними со всеми по очереди» [721] . Их планы выдаёт болтун, который громко хвастается, что скоро всем пришельцам наступит конец. Об этом узнаёт пелымский воевода Пётр Поленьев, относится ко всему очень серьёзно (в городе всего-то сто человек), острог укрепляет, часть посада разрушает, но потом с зачинщиками как-то справляется, поскольку они несут «заслуженную кару» [722] (уж не знаю, что имеется в виду). В 1616 году, возмущённые произволом воевод и промышленных людей, восстают сургутские остяки, убивают тридцать русских и скрываются так, что найти их не удаётся [723] . А ещё происходят чуть ли не ежегодные нападения со стороны соседних кочевников, сыновей Кучума, ответные рейды на них, неурожаи, падёж скота, пожары и прочие бедствия. В общем, жизнь в Сибири в те времена ни спокойной, ни сытной назвать никак нельзя.

720

Op. cit., стр. 33.

721

Цит. по: op. cit., стр. 35.

722

Цит. по: там же.

723

Op. cit., стр. 36.

Постепенно, однако, сопротивление новым хозяевам сходит на нет, а если и возникает, то по-прежнему подавляется быстро и жёстко [724] , включая широкое применение практики взятия аманатов, то есть заложников. И всё же русские ещё многие десятилетия настолько опасаются враждебных действий со стороны сибирцев, что существует специальный запрет на продажу им не только ружей, пороха и свинца и не только, скажем, топоров и ножей, но и вообще изделий из железа [725] с тем, чтобы те не могли изготовить себе хоть чего-либо, напоминающего оружие.

724

См. также op. cit., т. 1, стр. 281–282, 285–286, 294, 303 и 310.

725

Op. cit., т. 2, стр. 17–18.

Но, как бы то ни было, за каких-то двадцать лет наши предки расселились на просторах в более чем 1.600.000 квадратных километров [726] , то есть на территории, равняющейся, например, двум Франциям, почти пяти Германиям или шести с половиной Великобританиям [727] . Плотность этого расселения была ничтожной – 14–15 деревянных городков, в которых в большинстве случаев едва проживало по сто-двести жителей, но ведь и сибирцев было немногим больше и разбросаны они были точно так же. Вспомним, что накануне разгрома Сибирского ханства Ермаком в нём насчитывалось всего 30.700 человек (очевидно, взрослых мужского пола), а в Югорской земле и того меньше – две тысячи [728] .

726

М.К. Любавский «Обзор истории русской колонизации с древнейших времён и до XX века», М., издательство Московского университета, 1996, стр. 446; автор пишет: «1 млн. 421 тысяч с лишком квадратных вёрст».

727

См. Википедию, статью «Список государств и зависимых территорий по площади».

728

М.К. Любавский «Обзор истории русской колонизации с древнейших времён и до XX века», М., издательство Московского университета, 1996, стр. 446–447.