По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Ковалев Сергей Александрович

1 августа один татарин сообщает Ермаку «по секрету», что к его «владениям» приближается из Бухары торговый караван, но свергнутый хан хочет перехватить его. Это ловушка: никаких бухарцев и в помине нет, а «новость» придумал сам Кучум с тем, чтобы заманить своего заклятого врага в незнакомые места, подальше от его основных сил, и там, наконец, расправиться с ненавистным атаманом. Увы, тот на эту удочку клюёт. Взяв с собой около трёхсот человек [663] , Ермак немедленно направляется далее вверх по Иртышу. При этом он рассчитывает убить сразу двух зайцев: и караван найти, и привести к покорности новых подданных. Поначалу казакам, как обычно, сопутствует удача. Они одерживают верх в нескольких упорных сражениях, но вскоре спотыкаются: пять дней безуспешно штурмуют небольшой городок по названию Куллара (или Куллары), располагающийся на западном берегу Иртыша, на границе Сибирского ханства с калмыками [664] , но взять его не могут. А потом и вовсе происходит катастрофа.

663

Op. cit., стр. 258.

664

В.В. Трепавлов, А.В. Беляков «Сибирские царевичи в истории России», СПб., «Издательство Олега Абышко», 2018, стр. 55.

Так и не найдя каравана, Ермак поворачивает обратно. Он идёт уже знакомым путём: спускается вниз по Иртышу и 5 августа при впадении в него слева реки Вагай командует на песчаном острове привал. Ночь выдаётся тёмная и дождливая. Охрана, которую выставляет атаман, укрывается от ливня и вскоре засыпает. Люди чувствуют себя в безопасности: всё население вокруг покорено.

Кучум идёт по следам Ермака словно хищник за своей жертвой. Близко он не подходит, но каждый шаг врага ему известен. И вот в ночь на 6 августа хан решает: час возмездия пробил. Один из посланных им разведчиков перебирается через Иртыш на лошади и сообщает, что все казаки спят. Кучум хочет действовать наверняка: он отправляет этого человека к острову ещё раз и велит принести доказательства того, что спящий лагерь не охраняется. Тот возвращается с тремя русскими ружьями, и свергнутый правитель командует атаку. Примерно в полночь сибирцы бесшумно нападают на безмятежно спящих казаков и просто душат их. Сопротивления им не оказывается никакого, и спастись умудряется лишь один человек. Ермак погибает в Иртыше. Вскочив, он бежит к одному из кораблей, но тот, как назло, начинает медленно отходить от берега. Атаман прыгает на борт, но промахивается и падает в воду. Он пытается плыть, однако сидящие на нём тяжёлые доспехи – подарки царя – тащат его вниз и затягивают на дно. Покоритель Сибирского ханства гибнет вместе со всеми своими тремястами товарищами (кроме одного), и в этой гибели проявилось «/…/ неизбежное возмездие за всё дурное /…/, так как при этом /…/ поплатились жизнью вместе со своим предводителем большинство остававшихся ещё в живых казаков, которые вместе с Ермаком занимались на Волге разбоями и пролили столько неповинной крови» [665] .

665

Цит. по: Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 263.

Восемь дней спустя внук одного знатного татарина пошёл, собравшись на рыбалку, на Иртыш и вдруг увидел, что из воды торчат человеческие ноги. Сделав петлю и вытащив тело на берег, он по драгоценному панцирю понимает, что перед ним какой-то знатный русский. Вскоре на месте зловещей находки собираются жители близлежащего посёлка и догадываются, что это Ермак. Летописи рассказывают много небылиц, связанных с телом атамана: то изо рта и носа мертвеца лилась, как из живого, кровь, то по субботам над его могилой сиял свет, и даже целые столбы пламени. Татары не хоронят труп в течение шести недель. Приезжает Кучум. Обнажённое тело атамана кладут на специальный помост, и он велит расстрелять его стрелами в качестве мести за все несчастья, принесённые ему и его власти. В конце концов Ермака всё же хоронят, причём хоронят торжественно, под кудрявой сосной, и устраивают погребальный пир, для которого закалывают тридцать быков и десять баранов [666] .

666

Op. cit., стр. 263–264.

Так погиб Ермолай Тимофеев – казак-разбойник, отправившийся за Урал ради банального грабежа, а в результате покоривший и поднесший Ивану Грозному на блюдечке с голубой каёмочкой целое государство. Он родился никем, стал бандитом, а закончил свою жизнь русским национальным героем. Так в истории случается нередко.

Сын английского священника Фрэнсис Дрейк (ок. 1540–1596) [667] – пират, убийца, грабитель и работорговец – был возведён королевой Англии Елизаветой I в рыцарское достоинство и сделан адмиралом британского королевского флота, в том числе и за то, что беззастенчиво грабил по всему миру торговые суда и часть награбленного отдавал ей. И даже пролив между Южной Америкой и Антарктидой носит его имя. А незаконнорожденный испанский аристократ Франсиско Писарро (1478–1541) [668] , покоривший с горсткой своих людей могущественную южноамериканскую империю индейцев инка (сейчас на месте центральной её части располагается Перу), тоже вёл себя как заурядный бандит, но впоследствии получил от испанского короля Карла V титул маркиза и также стал рыцарем. Оба этих потрошителя-аристократа орудовали, кстати говоря, примерно в то же время, что и Ермак.

667

См. Википедию, статью «Дрейк, Фрэнсис».

668

См. Википедию, статью «Писарро, Франсиско» и «Francisco Pizarro» (на испанском языке).

Место слияния Иртыша и Вагая, где погиб покоритель Сибирского ханства, называется сегодня Ермаковой заводью. Недалеко от неё находится довольно большое село Вагай, в котором проживает около пяти тысяч жителей [669] . Оно располагается примерно в 225 километрах к северо-востоку от Тюмени.

Гибель Ермака производит на оставшихся в живых казаков шоковое впечатление. Уже 15 августа 1584 года они, в составе всего 150 человек [670] , грузятся на суда и покидают завоёванное было ханство. Опасаясь восстания местного населения, отступают они быстро, по пути встречаются с отрядом, посланным им в помощь из Москвы, но вспять не поворачивают, а вместо этого решают перезимовать при впадении Иртыша в Обь. Отбившись зимой от нападения остяков/хантов, весной 1586 года [671] все они возвращаются в Россию.

669

См. Википедию, статью «Вагай» (Вагайский район).

670

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 265.

671

Х. М. Атласов (Хади Атласи) «История Сибири», Казань, Татарское книжное издательство, 2005, стр. 74.

Кучум торжествует. Поскольку чувствует он себя неважно, то посылает править в Сибирь своего сына Али, но того быстро свергает прибывший из Бухары князь Сейдяк (Саид-Ахмед [672] ), и хан окончательно превращается в правителя-скитальца. Он долго не сдаётся, совершает набеги на теперь уже русские владения и своих бывших подданных, всеми силами пытается вернуть себе власть, мечется от одного союзника к другому, даже грозно переписывается с Москвой [673] , но сражаться сразу по всем фронтам у него нет никакой возможности. В августе 1591 года Кучум терпит от русских очередное поражение, в результате которого в плен попадают какие-то две «царицы» (может быть, его жёны), а также один из сыновей Абу-л-Хайр [674] (впоследствии он примет христианство и получит имя Андрей [675] ).

672

В.В. Трепавлов, А.В. Беляков «Сибирские царевичи в истории России», СПб., «Издательство Олега Абышко», 2018, стр. 52.

673

Op. cit., стр. 61.

674

Op. cit., стр. 20.

675

Op. cit., стр. 41.

Лето 1598 года становится для Кучума роковым. В конце июля или в начале августа русский воевода Андрей Воейков выходит в степь из основанного четыре года назад городка Тара [676] с единственной целью: покончить, наконец, с неугомонным «непослушником» [677] , как называют свергнутого хана в Москве. В его отряде тысяча человек – семьсот русских и триста местных жителей [678] . 20 августа он обнаруживает лагерь-стойбище Кучума при впадении в Обь речек Ельцовки и Атаманки и на рассвете атакует его. Бой, длящийся до полудня, заканчивается страшным поражением бывшего повелителя Сибирского ханства. Его воинство разносится буквально в клочья, погибает его брат, двадцать знатных приближённых, в плен попадают пятеро ханских сыновей, двое его внуков, две или даже восемь дочерей, а также, по разным сведениям, две, восемь или десять жён [679] и весь гарем. 150 человек убито, ещё около сотни пытаются спастись, начав перебираться на другой берег Оби, но их всех до одного расстреливают из ружей, причём не русские, а сами же сибирцы. Пятьдесят человек попадают в плен, но Воейков приказывает казнить и их [680] . С нашей стороны не потеряно ни одного человека [681] . В русскую историю этот день входит как «Кучумово побоище» [682] .

676

См. Википедию, статью «Тара (город)».

677

Цит. по: В.В. Трепавлов, А.В. Беляков «Сибирские царевичи в истории России», СПб., «Издательство Олега Абышко», 2018, стр. 54.

678

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 298.

679

В.В. Трепавлов, А.В. Беляков «Сибирские царевичи в истории России», СПб., «Издательство Олега Абышко», 2018, стр. 17 и 63.

680

Op. cit., стр. 63.

681

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 298.

682

Цит. по: В.В. Трепавлов, А.В. Беляков «Сибирские царевичи в истории России», СПб., «Издательство Олега Абышко», 2018, стр. 63.

Несчастному хану вновь удаётся ускользнуть, но положение его становится безнадёжным. Ему за шестьдесят, он почти ослеп и настолько одряхлел, что его отпаивают кровью молодых козлят [683] . Вскоре после разгрома триста знатнейших людей Сибирского ханства приносят русскому царю присягу на верность. Все союзники отворачиваются от неудачника, никто не хочет принимать его у себя, опасаясь гнева Москвы. Он скачет с места на место, бедствует, вынужден промышлять откровенным грабежом (настоящий казак!), это ещё больше усугубляет его положение, и постепенно знаменитый, но затравленный скиталец со страниц документальных источников исчезает. Неизвестны ни дата, ни место его смерти. Достоверно неизвестно и то, как он окончил свою жизнь. Лишь по тому факту, что с 1601 года русские грамоты начинают величать его старшего сына Али «царём», историки делают осторожный вывод о том, что, по-видимому, к этому времени Кучум скончался [684] . А ещё есть версия, что он убежал к ногайцам и там был ими убит [685] .

683

Op. cit., стр. 15–16.

684

Op. cit., стр. 66–67.

685

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 299–300.

Москва же тем временем продолжает медленно, но верно наращивать своё присутствие. Прежде всего строятся укреплённые крепости-городки, играющие роль опорных пунктов в процессе окончательного подчинения, освоения и интеграции недавно завоёванного края в государственный организм России.

29 июня 1586 года вплотную к поселению Чимги или Чимгитура [686] , древней столицы Сибирского ханства, начинается возведение Тюменского острога. Его решено заложить на высоком правом (южном) берегу реки Тура при впадении её в Иртыш [687] . Уже летом следующего года сюда прибывают 500 человек, а с ними царская грамота, повелевающая заложить ещё одну русскую крепость уже недалеко от тогдашней сибирской столицы [688] . Так в 1587 году примерно в шестнадцати километрах от Сибири/Искера, при впадении в Иртыш Тобола, тоже на высоком берегу, появляется Тобольский острог [689] , которому суждено будет сыграть в освоении этих бескрайних территорий выдающуюся роль. Он станет центром колонизации данного края, самой настоящей новой столицей Сибири, местом пребывания сибирских губернаторов и в течение многих десятилетий именно отсюда, из Тобольска, будет осуществляться непосредственное руководство всеми экспедициями вглубь этого необъятного края.

686

Op. cit., стр. 274.

687

Op. cit., стр. 272.

688

Op. cit., стр. 274.

689

См. Википедию, статью «Тобольск».

Пока же Тобольск оказывается для нового хана Сейдяка ловушкой. Летом 1588 года он вместе с примкнувшим к нему бывшим первым министром Кучума карачой в ходе соколиной охоты встаёт лагерем на лугу недалеко от острога. Татар около пятисот человек. Узнав об этом, местный начальник Данила Чулков приглашает Сейдяка и карачу к себе, якобы на пир. Те соглашаются, но, чувствуя подвох, требуют, чтобы и все остальные татары последовали за ними. Чулков под разными благовидными предлогами не соглашается, и в конце концов стороны договариваются о том, что на пиру от татар будут лишь сто человек, и те без луков. Начинается веселье, вино льётся рекой. Сейдяк, чуя недоброе, практически не ест, пьёт мало, всё больше и больше хмурится, и тут Чулков, валя с больной головы на здоровую, обвиняет того в злых замыслах. Изумлённый хан отнекивается, и тогда хозяин велит поднести ему бокал с водкой [690] и просит его выпить её «в знак сохранения настоящих добрых отношений» [691] (некоторые историки пишут, что преподнесён был бокал с вином, но никакого противоречия тут нет, поскольку в те времена водка называлась в нашей стране «горячим вином» [692] ). Тот делает глоток, но, не привыкший к крепким напиткам, закашливается [693] и допить не может. Чулков только того и ждёт. Он кричит, что это лишь подтверждает зловредные мысли хана, даёт знак своим людям, и те знатных гостей вяжут, а остальных просто зарубают. Так было покончено с сопротивлением новых властителей Сибирского ханства, только если в случае с Кучумом тот был разбит в открытом бою, то сейчас победа достигается самой настоящей подлостью – бессовестным и коварным обманом. К стыду оставшихся за крепостными стенами четырёхсот татар следует сказать, что, узнав о захвате своих руководителей, они даже не делают попытки их освободить и просто уходят в степь. За ними следуют и практически все жители Искера/Сибири, который с тех пор приходит в полное запустение [694] .

690

Х. М. Атласов (Хади Атласи) «История Сибири», Казань, Татарское книжное издательство, 2005, стр. 77.

691

Цит. по: Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 276.

692

Цит. по: М.А. Кречмар «Сибирская книга: История покорения земель и народов сибирских», М., издательский дом «Бухгалтерия и банки», 2014, стр. 67.

693

Х. М. Атласов (Хади Атласи) «История Сибири», Казань, Татарское книжное издательство, 2005, стр. 77.

694

Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 276.