Победить дракона на выборах
Шрифт:
– Постойте, такого не может быть!
Люди начали оборачиваться, ища глазами нарушителя всеобщего энтузиазма. Им оказался Трактирщик.
– Не может быть, что за Персифаля Стрэйфера не подан ни один голос. Я голосовал за него! Должен быть хотя бы один голос!
– продолжал возмущаться хозяин "Крыльев и хвоста".
Над площадью повисла мертвая тишина, и в этой тишине то там, то тут зазвучали сначала робкие, а потом все более уверенные и громкие возгласы:
– И я!
– И я голосовал за него!
– Я тоже!
Становилось понятным, что многие горожане отдали за Персифаля свои голоса. Все, кто это сделал, считали, что они в меньшинстве, и не хотели идти
– Ложь! Все ложь!
Затаив дыхание горожане слушали старца, как они это делали все последние годы.
– Всё ложь, как всегда! Всё снова повторяется. Не было никакой Великой Битвы сто одиннадцать лет назад, и не было никакой Великой Потери Головы! Тогда, чтобы победить на выборах, Дракон выдумал нашествие врагов и присвоил себе мнимую победу над ними!
Такого поворота не ожидал никто. Глашатай с Епископом замерли на помосте, открыв рты от изумления.
– А куда же делась третья голова?
– задал логичный вопрос кто-то из тех, кто стоял рядом с Очевидцем.
– Головы-то нет!
– Две головы сами перегрызли шею третьей. Во сне, - коротко пояснил Очевидец.
– Видно, одна голова - хорошо, две лучше, а три слишком много. Третья голова была постоянно не согласна с двумя другими, вот они, сговорившись между собой, и загрызли ее.
– А как же памятник героям, сложившим головы в той битве, что стоит в парке? Героев тоже не было?
– Были, - печально произнес Очевидец.
– Были. Герои, что покоятся там - жертвы тирании Дракона. Там похоронены свидетели его преступлений, которых он жестоко истребил.
Ни одно слово не подойдет, чтобы передать то, что происходило в этот момент в головах горожан. Это было больше, чем изумление. Мир разом перевернулся вверх тормашками для них. Все, во что они верили всю свою жизнь, оказалось в одночасье ложью. Тот, кого они любили и кому были готовы доверить свои жизни, выглядел теперь злодеем, преступником и лжецом.
– Почему же ты не говорил об этом раньше?!
– удивились горожане.
– И почему решил рассказать сейчас?
– Я был молод, и мне хотелось жить. И желательно жить хорошо. А теперь мне уже осталось недолго. Не хочу уходить в могилу с таким грехом на душе. Недавно я исповедался в небольшой сельской церквушке, и пастор рекомендовал мне облегчить душу, рассказав всю правду.
По щекам Очевидца текли слезы. То ли это были слезы раскаяния и стыда за годы вранья, то ли ему самому было тяжело распрощаться с созданной им самим красивой легендой, в которую поверили все. Да и он сам уже почти в нее поверил. И почти позабыл о том, какой на самом деле была правда.
Можно было бы принять слова Очевидца за старческий бред, но горожане с готовностью поверили каждому его слову, и теперь их гневные взоры были направлены на Глашатая в ожидании его пояснений.
– Мы во все разберемся!
– поспешно заверил он сограждан.
– В полдень мы подготовим и доведем до вашего сведенья информационное сообщение, в котором ответим на все вопросы.
После этих слов Глашатай, Епископ и Начальник стражи поспешно покинули площадь, укрывшись за стенами замка от всеобщего возмущения.
Площадь бурлила и кипела страстями. Люди не спешили расходиться, делась друг с другом мнениями. За последние дни на них обрушилось больше информации, чем за весь предыдущий год. Да что там, может и за всю жизнь. Персифаль следил за происходящим из окна своей комнаты
– Сердечно благодарен вам за ваши слова!
– Персифаль бросился навстречу Трактирщику, как только за тем закрылась дверь.
– Не за что, - печально ответил Трактирщик.
– Я сделал это скорее не для вас, а для себя. Мне просто надоело врать и все время бояться.
– О чем вы?
– не понял Персифаль.
Трактирщик прошел прямо к бару, взял два стакана с полки и наполнил их. Один протянул Персифалю, а другой тут же осушил одним глотком.
– Мне надоело врать, бояться и доносить, - пояснил Трактирщик, наполняя себе второй стакан.
– Вы, должно быть, слышали историю про Сибора Правдивого и Грегора Бесстрашного?
– Да, - кивнул Персифаль в ответ.
– И, наверное, вы знаете, что Грегор считается бесследно пропавшим?
Персифаль снова кивнул.
– Так вот, правильнее его считать не пропавшим, а пропащим. Грегор - это я, - печально заключил Трактирщик, осушая второй стакан.
Персифаль открыл рот от изумления. Этим утром знакомые ему горожане один за другим представали перед ним в совершенно ином свете. Все вокруг оказывалось не тем, чем виделось совсем недавно.
– Помните, когда вы, ради любви к Изольде, согласились участвовать в выборах, я вам сказал, что как никто другой понимаю, что любовь может толкнуть человека на самые великие и на самые постыдные поступки. Тогда я говорил о себе, - продолжил Трактирщик.
– Много лет назад, когда мой лучший друг Сибор решил участвовать в выборах, я предал его. Я был влюблен в Ангелу, которая также была избрана Принцессой. Зная о моей любви к ней, Дракон угрожал сгубить ее и ее близких, если я не откажусь от поддержки Сибора и не покину Город. За предательство он заплатил мне тридцать тысяч и обещал устроить мою свадьбу с Ангелой. Он пытался подкупить и запугать Сибора, но тот был непреклонен. Тогда я сбежал из Города, а когда все успокоилось, то вернулся под другим именем. Дракон сдержал свое слово и выдал Ангелу за меня. На полученные от Дракона деньги я купил этот Трактир. С тех самых дней вся моя жизнь сплошная ложь и предательство. Мне постоянно приходится доносить Дракону на всех постояльцев, посетителей, друзей, врагов, родственников и даже на самого себя иногда.
– А на себя зачем?
– удивился Персифаль.
– Чтобы другие со своим доносом не успели опередить меня, - пояснил Трактирщик.
– Вы и на меня доносили Дракону?
– И на вас, - кивнул в ответ Трактирщик.
– В Свободном Городе все друг на друга доносят. Все доносят и врут. Вы думаете, я зачитываю письма своих дочерей? Чёрта с два! Я сам пишу эти письма!
– Зачем вы это делаете?
– изумился откровениям Трактирщика Персифаль.
– Чтобы выглядеть, как все. Таким же патриотом нашего Города. Вы думаете, моим дочерям плохо живется на чужбине? Ха! Как бы не так! В каждом письме они благодарят господа, что уехали отсюда! Но разве я могу кому-то об этом рассказать? Нет, мне приходится сочинять, что у них все плохо, - Трактирщик наполнил себе третий стакан и, сделав паузу, продолжил, - Сегодня на площади я снова почувствовал себя Грегором Бесстрашным. Но не знаю, может я поступил, как Грегор Безмозглый. Наверно я так устал бояться, что и вовсе уже страх потерял.