Победитель получает...
Шрифт:
И все остальные “барсуки”, до этого не принимавшие участия в разговоре и молча наблюдавшие за происходящим, тоже как-то облегчённо зашевелились, задвигались, начали потихоньку переговариваться, будто это их участь решал Дум, и теперь они очень рады, что он оказался столь снисходительным судьёй.
— А оборотень? — вспомнил Копыш. — Его-то куда?
Дум вздохнул, посмотрел на Машу.
— Пусть пока остаётся с ними, — решился он. — Но если начнёт в кого-то ещё обращаться… Вы знаете, что делать, — твёрдо закончил он.
Всех троих пленников выпутали из сетей
Там колыхалась буро-красная масса, на поверхности появлялись какие-то лапы, хвосты и… всякие неопознаваемые части тел самых различных существ, тут же тонувшие и растворявшиеся в кроваво-мясном месиве…
Под Машиным взглядом на этой кошмарной булькающей, трясущейся, вздувающейся кровавыми пузырями поверхности вдруг появились глаза — одни, похожие на Тишкины, только больше, другие — на Кусины, третьи… нет… Это невыносимо!
Машу оттолкнули в сторону в тот самый момент, когда она уже и сама отшатнулась в ужасе, потому она наверняка бы упала, но налетела на одного из своих мохнатых конвоиров, и он машинально остановил падение, обхватив Машу тёплой и сильной лапой.
Ноги у пленницы подкашивались, и “барсуки” чуть ли не волоком протащили её метров десять — пока страшная яма не осталась позади. Здесь они остановились, почёсываясь в задумчивости, — кажется, Машина реакция и поведение их удивило, — дали ей отдышаться и чуть-чуть прийти в себя, а потом один из них пошёл вперёд, Машу слегка подтолкнули, и она двинулась следом. Остальные “конвоиры” замыкали шествие.
Идти по этому мрачному, почти непроходимому лесу можно было только гуськом. Путь то и дело преграждали выступающие корни — толстые, бугристые — их надо было не перешагивать, а буквально перелезать через них. У хозяев это получалось настолько легко и быстро, что казалось — они, если уж не перелетают, то перекатываются через препятствия, будто у них не лапы, а какие-то диковинные колёсики, на которых они р-р-раз — и уже с другой стороны!
Маша же, в очередной раз убедившаяся, насколько прав был Куся, назвавший её ноги неудобными, вымоталась ужасно. Кроме всего прочего, ей приходилось удерживать “Тишку”, который, правда, сидел тихо-тихо, прижимаясь к ней тёплым бархатным телом и придерживаясь когтями, но всё равно его нужно было придерживать хоть одной рукой, и из-за этого преодоление корневых барьеров, многие из которых доходили Маше до пояса, а то и до груди, превратилось в тяжкое испытание.
Была у Маши мысль засунуть его в сумку, хотя что-то внутри этой мысли сопротивлялось — перевёртыш всё-таки… Но, к Машиному облегчению, принимать решение не пришлось. Кто-то решил за неё — сумка снова пропала.
Куся поглядывал на Машу печально-сочувственно, вздыхал, но, понятно, помочь ничем не мог. Только один раз, когда она чуть не полетела кубарем вниз головой, чего бы не случилось, будь у неё свободны обе руки, Куся пробормотал:
— Бросила бы ты этого… Тишку… — но тут же отвернулся,
Вокруг почти ничего не было видно, хотя серенький сумрак намекал, что ночь уже прошла, но понять по этим весьма туманным намёкам, какое сейчас время суток, было невозможно. На нижнем ярусе леса, судя по всему, было только два варианта: мрак кромешный и сумрак непроглядный…
К тому же Маше было не до осмотра местных достопримечательностей, но всё же ей показалось, что они идут не напролом, как она думала вначале, а по тропе, хоть и виляющей из стороны в сторону (а иначе в таком лесу и быть не могло) хоть и перегороженной корнями (здесь они повсюду) но всё же — тропе.
То появлялись, то снова исчезали гирлянды светящихся лиан. Наверное, для местных жителей эта дорога вроде проспекта с фонарями. Маше же оставалось только надеяться, что удастся добраться до конца пути и не рухнуть раньше времени без сил.
А если уж рухнуть, то ближе к этому их Старому Отнорку, чем к жуткой яме. Может тогда барсуки потащат её вперёд, а не назад… Мохнатые конвоиры шли молча, на Машины мучения смотрели с растерянностью, а когда она чуть не упала — поддержали.
— Надо было их так — в сетях — и отнести, — проворчал один из сопровождающих.
Его товарищи молча почесали лбы и покачали головами — то ли соглашались, то ли нет.
Копыш, которого Маша уже научилась отличать по более массивной и чуть сутулой фигуре, потёр ухо и, спустя несколько секунд, философски заметил:
— Когда нора уже вырыта, все знают, как надо было копать…
Все дружно вздохнули, соглашаясь, даже Маша и Куся, и потащились дальше.
========== Глава 45. Старый Отнорок. Копыш ==========
Объективно говоря, до Старого Отнорка было недалеко. Может, около километра и вряд ли больше полутора, но, ковыляя по дикому лесу, невольно оцениваешь расстояние исключительно субъективно.
Поэтому, к тому времени, когда Маше позволили остановиться, ей казалось, что Старый Отнорок находится на другом краю света — не иначе!
И только когда Машу схватили за плечо, она подняла взгляд от земли, за неровностями которой последнюю треть пути следила уже не отрываясь, и заметила, что находится на прогалине, пугающе похожей на ту — с ямой.
Вот и светящиеся лианы, только здесь они совсем тусклые — сразу и не заметишь. Наверное, наступило утро, а может и день. Вокруг прогалины исполинские стволы стояли, казалось, совсем уж непроницаемой стеной.
Но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что пространство между ними, конечно, есть, но оно заплетено ветвями так густо, что и не протиснуться. И эти переплетения показались Маше что-то уж больно правильными, во многих местах — симметричными, с почти равными расстояниями.
Прямо перед Машей оказалась какая-то загородка, вроде плетня. Один из её сопровождающих открыл “калитку” — за оградой вниз уходила чернота глубокого провала… Там, кажется, было что-то напоминающее ступени, но Маша не успела рассмотреть, в ужасе отшатнувшись, рванувшись назад, она практически уткнулась в широкую грудь Копыша.