Победитель свое получит
Шрифт:
– И разнесет! А сейчас предупреждает, запугать меня хочет! – кричал Алим Петрович и тряс своими короткими руками.
Если Смык или зловредные подростки желали запугать Алима Петровича, то им это удалось. Охрана Пичугина была максимально усилена. Грозные Тазит и Леха в целях безопасности теперь лепились к шефу так тесно, что издали всех троих можно было принять за сиамских близнецов, не сросшихся только разновысокими головами. Когда Алим Петрович сидел в своем кабинете, кто-нибудь из его стражей обязательно оставался у дверей и стоял, широко расставив ноги и глядя исподлобья.
Накануне вечером оперативники работали по горячим следам, а наутро начали
Показания свидетелей были самые противоречивые. Охранники и менеджеры «Фурора», выходившие вчера вечером на крыльцо покурить, взрывников не видели – за машинами простиралась пустота и дикая непроглядная темь. Зато посторонние прохожие наблюдали и могучих верзил, и толпы шпаны, и хохочущих девиц, и кого угодно. Конечно, все эти разномастные лица вполне могли мелькнуть у бокового крыльца «Фурора», причем без всякого злого умысла – там как раз пролегала тропа к аллее, по которой Илья вчера удирал от алкашей. Аллея вела на Радужную улицу. Любой, кто не брезглив и не чурается помоек, мог там вчера пройти.
Свет в конце туннеля не забрезжил даже тогда, когда явилась старуха, которая накануне кричала про негодяев в кепках. За ночь ее память прояснилась до невозможной степени – она подробно описала не только пуговицы и надписи на кепках преступников, но и рубчик на ткани их брюк, и бородавки на их губах и под носами. Физиономия у свидетельницы была настолько правдивая, что сразу стало ясно: верить ей нельзя.
Алим Петрович сам отверг ее показания:
– Врет, все врет! Она хочет, чтоб я ей с утра налил. А ведь вчера ночь была темная, фонарь у нас на крыльце слабый, энергосберегающий – что увидишь? Нет, пусть не ждет – не налью!
Работники «Фурора», которые еще не разошлись по своим отделам, злорадно хихикнули.
– О, Илюха? Ты как тут? – вдруг спросил, оглянувшись, один из милиционеров, молоденький лейтенант с пергаментным лицом восточного принца.
– Наиль? Откуда? – в свою очередь изумился Илья.
Он явился на работу в самый разгар следственных действий и не успел еще понять, что к чему. Наиля он не видел года три. Раньше семья Мухаметшиных дружно соседствовала с Бочковыми на лестничной площадке, но квартиру разменяла и уехала. Теперь Наиль обитал на другом конце города, в Березках. Он не только успел закончить школу милиции и поступить в уголовный розыск, но до того в этом розыске пообтерся, что дело о покушении на бизнесмена Пичугина не вызвало у него ни малейшего трепета.
– Подростки шалят, – пояснил он Илье. – Вчера вот петарду взорвали на парковке, у машины владельца фирмы. Знаешь его?
– Еще бы! Я здесь работаю, пока грузчиком. На следующий год поступаю на информатику, – сообщил Илья.
– Это здорово, – одобрил Наиль и на всякий случай осведомился: – Ты тут вчера вечером не был? Взрыв не видел?
– Нет, я раньше ушел, – соврал Илья.
При этом совесть его дрогнула, но помочь следствию он в самом деле ничем не мог: покушавшихся не видел. Ну да, стоял он вчера в тени склада, но как раз в это время мысленно грузил темноту невероятными опасностями и чудовищами. Как-то не до мелочей было! Взрыв на парковке вышел плевый, достойный детсадовской елки, а погоня на аллее и вовсе не относилась к делу. И пластырь на подбородке – его личная мелкая проблема.
Илья очень хотел расспросить Наиля о его интересной службе, но не решался. Вообще-то Наиль всегда был парнем простым и дружелюбным, но на шесть лет старше, поэтому в приятелях Ильи не ходил. Теперь оба они вполне взрослые и могут общаться на равных, без скидок на малолетство и желторотость Ильи.
Однако беседы не вышло: первой на Наиля успела наброситься Тамара Сергеевна. Она была уже в бирюзовом халате с надписью «Тома» на беджике. Как честная гражданка, Тамара Сергеевна сначала сообщила лейтенанту, что ничего вчера не видела, так как убежала домой еще до исторического взрыва (на кухне у нее с обеда размораживалась курица). Еще Тамара Сергеевна добавила, что Алим Петрович мухи не обидит, и потому какие у него враги? А вот у Ильи уже сколиоз и, наверное, развивается косоглазие, а Бочков из Сургута так и не пишет. Да, Покулитова с первого этажа в прошлом году попала под автобус и теперь живет в Новокузнецке!
После этого Тамара Сергеевна перешла к расспросам. Она выведала у Наиля, как поживают его мама и братья, а также более дальние родственники, о каких Илья по молодости лет даже не подозревал, а его мать, напротив, знала всю подноготную. Еще ей было интересно, сколько сейчас платят в милиции и страшно ли стрелять в живого человека из пистолета. Несмотря на все потрясения, «Фурор» должен был открыться в обычные девять часов, так что выведывать информацию у Наиля приходилось на бешеной скорости.
– Строго тут у вас, – заметил Наиль, когда Тамара Сергеевна осеклась на полуслове и убежала в свой молочный отдел (ее спугнул мелькнувший вдали светлый костюм Алима Петровича).
– Да, у нас дисциплина, – подтвердил Илья.
Сам он тоже облачился в фирменный лазоревый халат и лазоревую шапочку. В этом наряде он немного напоминал медика-практиканта. В руках он держал свое профессиональное орудие – большой стальной крюк. Было в этом крюке нечто средневековое, и Илья предпочитал его вульгарной тележке. А если, сжимая крюк, принять напряженную позу и напустить на лицо побольше озабоченности, никто не догадается, что ты бьешь баклуши.
– Этот ваш Пичугин в самом деле такой миляга, как тетя Тома говорит? – осведомился Наиль. – Неужели мухи не обидит? Почему же ему угрожают?
– Насчет мух не знаю. Может быть, он их и любит, – ответил Илья. – А вот человека обидеть ему – раз плюнуть. Наши девчонки каждый день от него ревут.
– Сексуальные домогательства?
– Да нет! Это наши девчонки бы стерпели. Алим отлучаться с рабочего места не дает и готовить в подсобке не разрешает. Коллектив давится чипсами и лапшой, паренной в кипятке. Я-то лапшу люблю даже сухую, а девчонкам супчик подавай. Чашку с лапшой они под прилавок прячут. Покупатель подходит – бросай лапшу. Это унизительно.
– Как, и обеденного перерыва нет? – посочувствовал Наиль.
– Да разве девчонкам только в обед жрать хочется?
Наиль нахмурил тонкие брови:
– Нет, лапша не повод для покушения.
– Значит, что-то другое есть. Пичугин выглядит очень противно. Костюмов у него сотни три. Ты только посмотри на него!
Наиль посмотрел и пожал плечами. На первый взгляд в Алиме Петровиче ничего подозрительного не было – разве лишь то, что никто не знал, какой он национальности.
Пичугин отличался небольшим росточком. Его фигура заметно расширялась от плеч к бедрам, а затем так же энергично сужалась к небольшим ступням, отчего пичугинский силуэт напоминал юлу. Однако эта далекая от идеала фигура всегда была наряжена в костюмы, доставленные прямиком из Милана и Лондона.