Победитель
Шрифт:
—Я почем знаю?! — мрачно огрызнулся Миша, но затем рассказал:-- Как оставили его тогда на дороге, так с тех пор не видел. Сначала не до этого было, а потом уж и не нашел. По жадности какой — нито паразит —-хапнул без всякого соображения. Граммофон-то заводить надо, а как музыка заиграет, я тут как тут. Бессмысленные люди!
— Ну, не скажи! — вступил в разговор Митяй. — Расчет у того, кто брал есть: вероятней всего убьют Мишку в заварухе-то такой, и никто граммофон назад не потребует.
— Отставить! — гаркнул Спиридонов. —
* * *
— Так что я сразу к товарищу Иванову доложить что и как, — Ганин лукаво посмотрел на Каресва и добавил: — Теперь решить надо, когда выступать будем. Совместно.
Ганин сидел в кресле у кареевского стола, Егор на стульчике у двери, а Кареев, положив руку на стол, а голову на руку, рассматривал их поочередно — то того, то другого.
— Не слишком ли гладко все получается, Саня? Как ты считаешь, ловкач ты мой золотой?
— Его беда, Валентин Андреевич, что он ужасно нетерпеливый. А нетерпеливый оттого, что везучий до безумия, — и Ганин показал какой Спиридонов человек: — Налетел, нашумел — фыр, фыр! Этот сюда, этот туда! Он командует, все бегают и все получается. А оттого, что все получается, многого не видит. Меня не видит, к примеру.
Появился Мокашев во время ганинского красноречия и, дослушав в дверях, подошел к столу.
— Твой комиссар один на болоте, — сообщил ему Кареев. — Будем в ночь брать.
— Кто будет брать? — спросил Мокашев.
— Как — кто? Ребятки мои. До чего они комиссаров ловить любят, страсть!
— Отдай мне его, Валя.
— Что это значит — отдай? Портсигар он, что ли?
— Я его один на один хочу взять.
— Один на один нс возьмете, Георгий Евгеньевич! — с сожалением сказал Ганин.
— Вот господин Ганин меня проводит. Поможет, если что. Или вон — Егор. — Мокашев мотнул головой в сторону двери. — Он Спиридонова предал, так значит мне поможет с удовольствием.
— Я не предавал, — заканючил от дверей Егор.
— Знаем: испугался, — перебил его Кареев. — Вот что, Юра.Мы нс в театре, обойдемся без красивых слон и изящных жестов. Комиссара надо взять или убить. Мои мальчики в отличие от тебя сделают это быстро и хорошо.
— И вдвоем мы его не возьмем, Георгий Евгеньевич, - добавил Ганин.
— Я прошу тебя, Валентин.
Кареев встал.
— Перед кем покрасоваться хочешь? Перед собой? Что ж, валяй. Рискуй, коли твоей душе угодно. Только я рисковать не намерен. Я сначала это гнездо обложу со всех сторон, а потом уж тебя к комиссару подпущу. Нас поведет Егор. А тебя, Саня, попрошу сердечно: через час по знаку, приведешь господина поручика. Не хотел я тебя беспокоить-ты свое дело сделал — но что попишешь: у Георгия Евгеньевича Мокашева, видите ли, в одном месте свербит!
— А чего ж не пойти. Я пойду. Я представления люблю.
— Вот мы со стороны и посмотрим спектакль, Кареев хлопнул ладонью по столу — все, мол. — Егор, ты
— Как прикажете, — уныло согласился на все Егор.
* * *
Егор шел впереди, а за ним — по одному — кареевская команда во главе с самим. Нехорошо ночью на болоте. Ненужно громко хлопала вода под сапогами, лезли в глаза корявыми ветками большие болотные кусты, и темнота стояла такая, что очень не хотелось идти. Но шли.
— Выходим, — устало шепнул Карееву Егор. И точно: под ногами была твердь.
— Ни черта не вижу! — тоже шепотом и радостно сообщил Кареев.
—Кустики пройдем и огонь в конце увидим. Если он здесь, конечно.
Они миновали кустики и увидели еле живой желтый огонек.
—Туточки! — возликовал Кареев и приказал идущему следом: Передай — замереть.
—Разводить будем, что ли? — спросил Егор.
—Действуй, — разрешил Кареев.
Кареевские молодцы по очереди и по одному бесшумно уходили вслед за Егором. Осталось двое: Кареев со своим помощником. И тогда Кареев спросил:
—А нам где?
— A вам здесь, — ответил Егор. — Единственный выход закрывать.
— И то дело, — согласился Карeeв. — Иди Мстислава зови. Пусть режет редедю перед полком косожскими.
— Чего? — удивился Егор.
— Чего-чего. Иди поручику сигнал подавать.
* * *
Мокашев и Ганин ждали сигнала. Они сидели, прижавшись спинами к стволу огромной сосны, и мирно беседовали.
—Дорогу-то без Егора найдете? — интересовался Мокашев, а Ганин отвечал:
—Найду. Ходил не раз и ночью тоже. Кроме того, на всякий случай меток наставил — зарубки, вешки светлые. Найду.
— Господин Ганин, а как с вами Карeeв расплачивается?
— Как, как. Золотом, конечно. Ничего другого не беру.
— И много дает?
— Вы что — на тридцать серебренников намекаете? Так Спиридонов не Христос.
— И вы, следовательно, не Иуда.
Ухнула вдали сова. Еще раз. Потом еще.
— Егор, — догадался Ганин и встал. — Пошли.
Ганин шел впереди, а за ним — Мокашев. И хлюпала вода под сапогами, и мешали невидимые ветки, и было темно, и было страшно. Но они шли. Когда их шаги стали бесшумными, Ганин сообщил:
— Пришли.
— Где землянка? — спросил Мокашев.
— Кустики пройдем и увидим.
Они миновали кустики и увидели еле живой желтый огонек. Мокашев вдохнул глубоко и сказал:
— Как повяжу его — позову вас. А не повяжу... так вы сами догадаетесь, что не повязал. Пошел.
Мокашев исчез в темноте.
* * *
Мягко ступая по лестнице, Мокашев спустился в землянку. Вход в основное помещение был закрыт линялой ситцевой занавеской, и свет от коптилки синел и желтел сквозь нее. Мокашев осторожно отодвинул лоскут и заглянул внутрь. Он никого не увидел, только на грубом столе пламя коптилки слегка помоталось из стороны в сторону — от его движения. Мокашев вытянул из кармана пистолет и позвал: