Победители чудовищ
Шрифт:
Халли застыл столбом посреди пыльной дороги. Глаза у него жгло, во рту пересохло. Впервые в жизни он по-настоящему осознал, как слаб и незначителен Дом Свейна. И знание это камнем легло у него на сердце.
Плечи его поникли, мешок соскользнул на дорогу. Мальчик молча, устало рухнул на траву и уронил голову на руки.
Глава 11
Сокровища у Свейна были такие: чаша, выточенная из драконьего зуба, в которой пиво отдавало дымом; ожерелье из костей пальцев троввской девки, которое гремело и тянуло вниз каждый раз, как Свейн наклонялся к земле; серебряный пояс, что приносил удачу в бою; кольчуга, тонкая и плотная, как змеиная кожа; но главным чудом, дороже всех сокровищ, что он собрал за годы своих подвигов, был его несравненный меч.
Этот меч вручили Свейну, когда ему сравнялось шесть лет. То был древний клинок. Некоторые говорят, что его сковали из пяти полос металла, гибкого, как жилы, и твердого, как камень. Лезвие клинка было тонким, точно лист травы, и острым, как волчий зуб. С одной стороны клинка был высечен узор в виде змеи, и когда меч поражал врага, змея наливалась кровью и сверкала алым. Само это зрелище вселяло ужас в сердца противников Свейна и лишало их мужества.
За время путешествия Халли не раз воображал себе разные способы, какими он убьет Хаконссонов. То он привязывал веревку к ветвям сосны, под которой они должны были проехать, и, раскачиваясь на ней, сносил голову Олаву, а на обратном пути — Хорду и Рагнару. То он вбегал в чертог, где они сидели и пили, срывал со стены рогатину и на бегу пронзал всех троих одним ударом. Он расстреливал их из лука, ронял им на головы валуны, а временами, ради забавы, в дремотные моменты перехода от яви ко сну, топил их по очереди в огромной бочке с пивом.
Но теперь, когда перед ним воздвиглась суровая реальность в виде настоящего Дома Хакона, все эти фантазии развеялись как дым. Так же как и беспечная уверенность, владевшая им еще накануне. На эти стены ему не вскарабкаться; ему и рва-то не переплыть! Войти туда можно только через ворота, а это значит — перейти ров по мосту на виду у всех. И не просто у обычных людей, нет: он видел на стене не то сторожей, не то часовых. По ночам ворота, скорее всего, запираются; значит, это придется сделать днем.
Халли изо всех сил старался заглушить голод, грызущий его изнутри, и побороть свинцовое бессилие, которым налились руки и ноги. Ну да, стена очень высокая. Ну да, Дом Хакона больше, чем он рассчитывал. Ну и что? Что, Свейн на его месте бросил бы все и убежал домой? Нет уж! Надо найти способ.
Он лихорадочно размышлял. Тут, в нижней долине, все светловолосые и бледнокожие; кроме того, они, как правило, высокие и худощавые. Невысокий, коренастый, черноволосый парень, попытавшийся подобраться ко входу, будет виден за милю. Значит, надо как-то спрятаться, чтобы миновать ворота. Может быть, в телеге — с зерном, с овощами, да хоть с навозом! Халли нахмурился и сжал зубы. Чего бы это ни стоило, он должен это сделать! Народ Хакона склонен к насилию, воинствен и подозрителен; стоит им заметить чужака, его тотчас же схватят, привяжут к столбу и высекут, даже прежде, чем догадаются, зачем он явился. Халли стиснул кулаки при мысли об их жестокости и мстительности. Ну, неважно: скоро он убьет Олава и в их чертоге воцарятся стоны и плач!
— Эй, ты там в порядке? — окликнул его веселый голос. — Тебе помощь не требуется?
Халли поднял голову: на вершине холма показался человек. Он был высокий и крепкий, лет тридцати с небольшим на вид. Его светлые волосы были собраны в хвост, бородка коротко подстрижена, скулы выбриты. На плечах его туники красовались оранжево-красные полосы, указывающие на то, к какому Дому он принадлежит. Бронзовый обруч в волосах сверкал на утреннем солнце. Открытое, приятное лицо, раскрасневшееся от ходьбы.
Халли прокашлялся.
— А-а… нет-нет, у меня все нормально!
— Мне показалось, ты чем-то озабочен. А в Хаконов день такое совсем ни к чему!
Мужчина сбросил с плеча свой мешок и утер лоб рукавом.
— Ну и жарища сегодня, будто летом! А ты, видно, издалека пришел?
Халли замялся.
— Ну, я…
— Ты ведь не из наших краев, я же вижу!
— Нет…
Человек улыбнулся.
— Из Дома Кетиля, да? А может, из Дома Эгиля? К нам тут приходило несколько Кетилевых людей, которым пришлось побираться после весеннего потопа…
— Из Дома Эгиля, — сказал наугад Халли. — И ты меня прости, но я не побирушка!
— Да ну? — Человек немного отступил назад. — Надеюсь, ты не заразный? Если у тебя пятнистая мокрянка, сидел бы ты лучше дома…
— Я не попрошайка и не больной, просто устал немного. — Халли сердито указал на свою грязную, рваную одежду. — Я очень долго был в пути, только и всего.
— А, ну так добро пожаловать в земли Хакона! — Мужчина дружелюбно похлопал Халли по плечу. — Меня Эйнаром звать. Ты есть хочешь?
— Ой… Да, пожалуйста!
Халли с нетерпением смотрел, как Эйнар достает из сумки хлеб, сыр, мех с вином. Он с трудом сдерживался, чтобы не вырвать еду у него из руки, и принялся поглощать угощение с неподобающей торопливостью.
— Неважно ты выглядишь, — заметил Эйнар. — Плохо у вас в Доме Эгиля заботятся о людях. У нас, в Доме Хакона, когда настают трудные времена, вершитель Хорд раздает зерно всем нуждающимся. Так что мы даже в неурожайные годы живем неплохо.
Халли кивнул, что-то пробурчал и присосался к меху с вином.
— Да, великий Хорд — хороший предводитель! — продолжал Эйнар. — Суровый, сильный человек, отважный и решительный. Он снова вернул нашему Дому богатство, сам видишь, это даже отсюда заметно. Наш Хорд полон великих замыслов и обладает силой героев!
Он дружелюбно взглянул на Халли.
— Ну что ж, не всем же быть великими людьми, верно? Каждому из нас приходится идти своим путем, будь то дорога или тропка. Так зачем же ты сюда пришел, а?
Халли запихал в рот последний кусок сыра и проглотил его, не разжевывая. Он с трудом отдышался.
— Я… ну, я просто хотел повидать этот знаменитый Дом, может быть, работу найти…
— Ну, насчет работы не знаю, но если ты хотел повидать Дом Хакона, то сегодня как раз самый подходящий день. Ведь сегодня годовщина победы нашего Основателя на Битвенной скале! Будет битье троввов, будет выпивка, все будет! — Эйнар махнул рукой в сторону Дома. — Да идем со мной, сам увидишь!