Победители и побежденные
Шрифт:
— Понимаю, — кивнула Анна Михеевна и, опасливо взглянув на сестру, спросила: — У тебя, наверное, взяли подписку — обо всем, что делают австралийцы, сообщать куда надо? Неужто, Инночка, ты стала, — не удержавшись, она поморщилась, — сексотом?
— На то и заводят секретных агентов, чтобы о них никто не знал, — отшутилась Инна. — Но в одном можешь не сомневаться: если я в Генри не разочаруюсь, то скорее укачу в далекую Австралию, чем буду на него стучать!
— Неужели у тебя уже… с ним, — Анна Михеевна не хотел верить тому, что услышала, — да так быстро? Австралия же на краю света, и этот Уилсон
— Почти ничего, кроме главного: это мой мужчина! — с веселой небрежностью отрезала Инна. — Надеюсь, ты не станешь меня воспитывать, Анечка? Я ведь уже большая девочка.
Такой решительный отпор возымел действие, и старшая сестра оставила все попытки ее образумить. Вскоре Тёма воочию убедился, что его тетя «спуталась» с иностранцем. Хотя бабушка Вера жила вместе с ними, Инна по-прежнему ночевала у себя на Чистых прудах, а на Покровку приходила, чтобы помочь лишь вечером, после работы. Как-то утром Анна Михеевна послала к ней Тёму за лекарством для бабушки. Тогда-то он и обнаружил там австралийского дипломата. Тот был в полосатой пижаме, и смятая постель красноречиво свидетельствовала о том, что он провел здесь целую ночь.
Генри Уилсон был высок и по-спортивному подтянут. Его нельзя было назвать красивым, он был длинноносым очкариком, и в мелко вьющихся рыжеватых волосах просвечивала большая лысина. И все же он располагал к себе с первого взгляда всем своим добродушным видом, веселым взглядом и широкой белозубой улыбкой.
Тёме Генри понравился бы, если бы связь наших граждан с иностранцами не считалась в то время такой предосудительной. Он сухо поздоровался с новым ухажером Инны и, получив лекарство, тут же ретировался. Ему очень хотелось высказать тетке протест, но, не зная, как это сделать — то ли прямо в лицо, то ли с помощью матери, — Тёма тянул, пока все не решилось само собой. Австралийскую миссию, вслед за правительством, перевели в Куйбышев, и они надолго расстались с его грешной тетей.
Совершенно неожиданно, без предупреждения, домой прибыл отец. Сергей Ильич получил новое назначение — начальником фронтового эвакогоспиталя, и несколько дней ему предстояло решать организационные вопросы. Этим он занимался с утра до позднего вечера, но, когда приходил домой, они с Анной Михеевной еще долго с тревогой обсуждали сложившееся положение. А волноваться было из-за чего.
— Какие меры ни принимаем, а немцы все прут и прут. Правда, у Можайска их удалось задержать, но надолго ли? У них все еще большое превосходство. Ты и не представляешь, Анечка, какие мы несем потери. Сколько уже народу погибло! Скорее бы наступила зима!
— Это почему? — не поняла его жена. — Что может изменить зима?
— Когда выпадет снег и грянут морозы, нашим станет полегче, — убежденно сказал Сергей Ильич. — Мы ведь к этому привыкли, а вот немцам воевать в таких условиях будет плохо. Завязнут они в нашем бездорожье и сугробах! Что с Лелей? — Он помолчал. — Не хотел тебе говорить, но и молчать не могу. Давно получала от нее весточку?
— А что случилось? — встревожилась Анна Михеевна. — Третьего дня заходил паренек из ее отряда. Освободили по болезни. Жаловался, что работы много и кормят плохо. А она — молодец, в записке, что прислала, нюни не распускала!
—
— Думаешь, он сможет? — с надеждой посмотрела на него жена.
— Он возводит укрепления на ближних подступах к Москве, где-то под Волоколамском. Это не так далеко, и ты знаешь Борю. Сделает все, что сможет!
— Скажи прямо, Сережа, ты боишься, что наши отступят и бросят ребятишек на произвол судьбы? — перепугалась Анна Михеевна.
— Очень боюсь!
— Значит, остается уповать на Бога? — На глаза ее навернулись слезы.
— Попробуй, раз в него веруешь, — хмуро буркнул Сергей Ильич. — Но я больше надеюсь на Бориса. И утри слезы! Они-то точно не помогут!
— Ну да, ты ведь коммунист, — всхлипнула, послушно доставая носовой платочек жена. — Не подавал еще заявления, чтоб восстановили?
Сергей Ильич рад был сменить тему разговора.
— С этим, видно, придется повременить. Мне ведь не восстанавливаться, а заново вступать придется, — объяснил он. — На фронте сейчас многих принимают в партию. Прямо перед боем. Но нужны рекомендации.
— А у тебя их нет? — огорчилась Анна Михеевна.
— Не хватает всего лишь одной, но получить ее не просто. Мне обещал дать ее комиссар нашего поезда. Но он, бедняга, погиб, когда нас в последний раз бомбили. — Он снова мрачно задумался и, видимо приняв решение, сказал: — Сейчас у меня более важные заботы: о вас, дорогие мои! Наше дело мужское — жизнью рисковать, и я к этому привык на фронте еще в Первую мировую. Но не смогу спокойно работать, если вы не будете в безопасности.
— Да какая же нам, по сравнению с тобой, грозит опасность? — несогласно посмотрела на него Анна Михеевна. — Мы же находимся в тылу!
— Немцы рвутся к Москве, и не сегодня-завтра она может стать фронтовым городом. Усилятся бомбежки, может начаться артиллерийский обстрел. Населению грозит голод. Зачем же так рисковать?
— Ты хочешь сказать, Сережа, что нам надо будет отправиться в эвакуацию? А как же Леля?
— Вам необходимо на время уехать из Москвы! Пока не минует непосредственная угроза столице. А Леле ты здесь все равно ничем не можешь помочь, — добавил, чтобы успокоить. — Мы с Борей разыщем ее и пришлем к вам! — И с любовью взглянув на жену, мягко заключил: — Будем считать этот вопрос решенным, Анечка. Я перед отъездом на фронт все устрою. Мне обещали включить вас в списки эвакуируемых в Уфу. Туда отправят семьи работников Минздрава и Академии наук. Попробую уговорить и своих стариков, хотя вряд ли это удастся из-за тяжелого состояния отца.
Прорвав первую линию обороны, танки и моторизованные части вермахта, обтекая Ржев с двух сторон, взяли город в клещи и, грозя полным окружением, заставили наши войска отступить. Узнав о прорыве, комсомольцев-строителей спешно погрузили в машины, чтобы выбраться на шоссе до того, как его перережут немцы, но опоздали. Когда они, наконец, преодолев два десятка километров бездорожья, добрались до последней деревни перед шоссе, местные жители сообщили, что в сторону Москвы уже проехали вражеские мотоциклисты.