Победительница
Шрифт:
– Нормально.
Да еще гордилась при этом, что ничем не выдала своих мыслей и чувств.
– Вот и хорошо, – сказал он и пошел дальше.
Я ни о чем больше не могла думать, кроме как о том, чтобы еще раз увидеть его и обменяться взглядом.
Но почему-то он больше мне не попался.
И я уехала домой.
Нет, я не просто уехала, я мчалась, я летела ракетой на своей машине по ночной Москве.
Вспоминая через много лет книги и фильмы тогдашних фантастов и футурологов, я улыбаюсь. Они были очень наивны. В частности, некоторые считали, что человек придумает способы левитации, что оказалось невозможно. А другие были уверены, что люди откажутся от личного транспорта как неэффективного, неэкономичного, будут пользоваться чем-то общественным. Этого не произошло. Это противоречит человеческим склонностям. В самолете ты летишь со скоростью, которая недоступна тебе, когда ты едешь по хайвею в каре со скоростью не больше 1000 ли 86 в час, но зато ты едешь сам, тебя не везут, в этом вся разница. Справедливо замечают эстонцы в своей древней поговорке: Mis on r~o~om kiirus, kui te ei suuda seda? То есть:
86
Ли – китайская мера длины, около 0,5 км.
87
Здесь, как и во многих других местах, Д. Лаврова дает неточный перевод, что объяснимо издержками памяти и не блестящим знанием языков. Дословный перевод: «Что такое удовольствие от скорости, если вы не можете это сделать?»
Куда я так торопилась? Я торопилась не просто домой, а в Интернет. У меня был выход и с телефона, и в машине, но я хотела в спокойной обстановке насмотреться и начитаться о Владе. Множество раз я встречала фотографию его лица в материалах и репортажах, но мимоходом, заурядно. Где были мои глаза? Где была моя душа?
И я смотрела, читала – и каждая фотография, поворот головы, взгляд имели другое значение, каждое произнесенное им и запечатленное буквами слово имело глубокий смысл. ЛИЧНЫЙ смысл – будто он говорил это только мне или в расчете на то, что я когда-то это прочту.
Да, Володечка, это было сумасшествие, но сумасшествие долгожданное, потому что я была с детства уверена, что встречу человека, которого полюблю огромной любовью, потому что другой любви у меня быть не может.
Чем больше я всматривалась в него, тем больше понимала, что мы прекрасная пара. Да, я идеальная или почти идеальная красавица, но и он в каком-то смысле идеальный мужчина. Стоит лишь вглядеться в сталь этих глаз, в склад этих губ, в морщь этого лба...
Удивительность в том, что я, порядочная в принципе девушка, даже не задумалась о том, что у Влада есть жена и дети. Двое детей. Для меня этого словно не существовало. А вот сочащиеся из некоторых средств массовой информации слухи о его якобы отношениях с известной телерадиоинтернет-журналисткой, красавицей и блоггершей Цестурией Менхель, претендующей на роль самой эпатажной женщины Москвы, меня напрягали. О ней я тоже почитала: мама – писательница, папа – бизнесмен, дедушка – крупный деятель советского времени, сама Цестурия училась в Америке, во Франции, была мимолетно замужем за Эдуардом Лимоновым 88 , крутила романы, имеются в виду не художественные произведения, а поверхностные любовные отношения, с различными знаменитостями. Признаюсь, я сразу же возненавидела эту Цестурию. У меня не было никакого плана, но я сразу же решила, что Влад должен стать моим мужчиной. Я верила в свои силы. Я бесконечно вспоминала этот короткий эпизод – он подходит: «Как дела?» – «Нормально», – и с каждым новым разом мне виделось всё больше скрытого смысла в этом диалоге, и уже мне казалось, что это было практически признание в любви и предложение отношений с его стороны и согласие с моей. Надо теперь только пересечься, чтобы напрямую прояснить наши позиции.
88
Информация неподтвержденная.
Но это пришлось отложить: предстоял конкурс «Мисс Вселенная» 89 .
Письмо двадцать четвертое
В свое время, Володечка, я написала книгу об участии в этом конкурсе и о связанном с ним скандале, о кипевших вокруг интригах. Возможно, эта книга еще где-то существует, но у меня нет доступа. Доступы потребления вообще очень ограничены, нам гарантировано только получение ежедневной порции концентратов, а сколько их, что будет, когда они кончатся, никто не говорит. Что делается для дальнейшего выживания, тоже не говорят. Или говорят – но не нам, не тем, кто в силу возраста исключен из активной социальной жизни. И даже выйти за пределы своего ареала мы не можем. Если честно – боимся. Если еще честнее – не хотим.
89
Оговорка, имеется в виду – «Мисс мира».
Я не буду посвящать тебя в подробности, да они и не слишком, на мой сегодняшний взгляд, интересны. Утомительные репетиции, ежедневные тренировки, а где-то там, на заднем плане, мелькал влюбленный Цапаев, слал сообщения, писал письма на мой сайт. Твердил одно и то же: «Я знаю, кем ты хочешь закрыться, но ничего не получится. Я на всё пойду, ты будешь моей». Выглядело это скучно и глупо.
Как и на отеческом конкурсе, здесь предложили подписать контракт на случай победы. И я, такая осторожная при первом разе, здесь поступила так, как поступали девушки в предыдущем конкурсе, – поставила подпись не глядя. Я была уверена, что победит другая: слишком много потрясающе красивых претенденток было вокруг. Я смотрела на них, а потом на себя и хотя видела, что я не хуже, но зато не видела, что лучше. Вообще на месте членов жюри я бы просто растерялась: совершенно невозможно выбрать, учитывая разницу в типах красоты, расах, национальностях, цвете кожи. Само название конкурса – «Мисс Вселенная» 90 – это подразумевает. Когда я была совсем еще девочка и со свойственным девочкам интересом рассматривала разные журналы и сайты в Сети, где рассказывалось о подобных конкурсах, я почему-то ожидала увидеть что-то неземное, инопланетное. Ведь Вселенная – не только Земля. И меня разочаровывало то, что я видела, да, красивых, но абсолютно
90
Похоже, это не оговорка, а проблемы памяти.
У меня была группа, команда, я никогда не оставалась одна, кроме как на ночь. Мы не предусмотрели, что рядом с окном была пожарная лестница. И вот я однажды услышала стук в окно. Я хотела немедленно вызвать охрану, но увидела за окном лицо Цапаева и букет цветов. Я приоткрыла окно на безопасный раствор и спросила, чего он хочет. Цапаев сказал, что, конечно, он хочет всего и сразу, но на самом деле я перевернула его душу, он впервые в жизни согласен ничего не получать, а просто быть рядом и любоваться мной. Поэтому не могу ли я его впустить на несколько минут? Я сказала, что это категорически исключено. Тогда Цапаев попросил хотя бы выпустить его через дверь, потому что он сумел влезть по лестнице, но слезть обратно в темноте гораздо страшнее. Я подумала и приняла решение. Я сказала, что открою дверь номера, но сама спрячусь в ванной с телефоном наготове и буду ждать, пока он не пройдет. И никаких попыток войти ко мне. Он пообещал. Я пошла открывать дверь.
Дальше случилось страшное и глупое. Ворвавшийся из двери сквозняк сильной струей воздуха толкнул окно, оно ударило Цапаева, тот не удержался и упал с седьмого этажа.
Я в ужасе выглянула.
Он, который только что был таким большим и таким живым, лежал внизу сиротливо маленьким и мертвым...
Я была расстроена, но не имела права углубиться в свои чувства: начался конкурс.
Меня еще спасали мысли о Владе.
Этапы конкурса транслировались на весь мир, и я почему-то была уверена, что Влад смотрит. Я видела, где находятся телекамеры, и глядела в них так, будто глядела ему в глаза. Я, наверное, была сумасшедшей не лучше Цапаева, и, если бы Влад был гдето здесь на высоте двадцатого этажа, я бы тоже полезла к нему по пожарной лестнице.
Чем ближе к финалу, тем больше я понимала и чувствовала, что выдвигаюсь вперед. Это особенно легко понять, когда перед финальными этапами подъезжаешь к зданию, чтобы подняться по ступеням, устланным ковром. Вместе со мной всегда оказывались три-четыре девушки, но больше всего камер было направлено на меня, больше всего вспышек адресовалось в мою сторону.
И всё навязчивее меня стало овихревать предчувствие победы.
При этом надо еще иметь в виду, что я впервые была за границей, да еще в местах курортных, благоустроенных, где мне было очень комфортно – совсем не пахло людьми, во всем было заметно стремление к идеальной чистоте, к человеческой неприсутственности. Не знаю, как им это удавалось. Мне пришлось однажды оказаться в частном доме, хозяин и другие гости отстали: им показывался сад вокруг дома и красивый (яма для купания и плавания, чем-нибудь облицованная и наполненная водой, – она считалась обязательной принадлежностью комфортного дома, даже если никто из обитателей терпеть не мог плавать), а я зашла в дом в поисках туалета, и меня поразила нетронутость дома: он был оформлен как жилой, но будто для выставки, не для жилья, а кухня, мимо которой я прошла, выглядела так, будто на ней никогда не готовили. Может быть, это чересчур, но мне, учитывая мою аллергию на всё человеческое, это очень нравилось.
Мне нравились запахи отеля, его коридоров, лифтов (и плавное их движение), тишина холла (говорили там тоже негромко), мягкая мебель, мягкие ковры, которые обязательно чистили каждый день, но как-то при этом незаметно – будто по ночам невидимые и неслышимые эльфы.
Я была счастлива атмосферой и ожиданием. Эпизод с Цапаевым забылся на следующий же день. Я даже, Володечка, задумалась мимоходом: может, это следствие моей бессовестности, что я так легко забываю о таком жутком своем поступке, пусть даже и вынужденном? А потом поняла: нет, просто ко мне не прилипает. С меня всё плохое стекает, не оставляя следов, как вода стекает с окрашенного масляной краской борта яхты (вспомнилось мое одиночное морское путешествие 56-го года, как-нибудь потом расскажу).
И я помнила о Владе, я всё делала для него. Я каждую минуту, когда видела себя в зеркале, представляла, что на меня смотрит Влад. И от этого становилась еще лучше.
И вот финал. Мы готовимся выйти на сцену. Все в черных платьях схожего фасона – один из лучших домов моды заплатил за право одеть нас. У каждой была лента через плечо с названием страны. Как гордо мне было надевать ленту с надписью «Russia» накануне, когда мы тренировали это дефиле! Ленту мне принесли перед самым выходом, я даже не заметила, кто принес и кто положил на столик. Взяла ее, перекинула через плечо, начала прикреплять. Почувствовала скользкое ощущение на коже ладоней. Принюхалась. И меня охватил ужас: кто-то натер ленту клеем или каким-то другим составом, в котором ясно чувствовался гнилостный животно-человеческий запах, тот самый запах разлагающейся органики, на который у меня аллергия. Я ждала реакции – насморка, слез... Но ничего не было. Я взглянула на себя в зеркало. И поняла, что, извини, Володечка за высокопарность, моя любовь вылечила и защищает меня. Я не могу испортиться, если Он на меня сморит. Я выдержу!