Победивший платит
Шрифт:
Светящиеся стрелочки моргают внезапно, раз, другой, гаснут, слышен невнятный возглас, кто-то сталкивается с соседом, сбившись с маршрута, Бо чертыхается. Гравитация прыгает скачком, швырнув кое-кого из менее осторожных на пол, и так же исчезает, а тональность сирены меняется. "А теперь они будут стрелять трассирующими поверх голов", мысленно фыркаю я, потирая ушибленный бок. И, наконец, наступает полнейшая невесомость и такая же темнота.
– Эй, - слышится в темноте голос. Бо.
– Все в порядке? И кого я держу?
– Меня, - спокойно отвечает Пилар.
– А что происходит, собственно?
Инженер с трехсложной голландской фамилией что-то
– Так не должно быть. Не должно быть так. Неправильно!
– Ох ты, черт, - тихо удивляется один из аслундцев.
– Эй, парень, не ори, это не катастрофа, просто свет погас!
Не самая лучшая идея: ноющего инженера увещевания, разумеется, лишь подстегивают.
Неприятность если и не подстроенная, что маловероятно, то детская. Вряд ли полстанции снесло точным ударом астероида как раз в разгар нашей тренировки. Но один единственный паникер способен превратить рутинную эвакуацию через короткий лабиринт в непростую задачу.
– Перекличка, - окликаю я громко непроглядную темень, - Форберг здесь. Парни и, э-э, и дамы, отзовитесь. А кто нащупает соседа рядом с собой, возьмите его крепче за руку. Нет гарантии, что нас снова не тряхнет.
Нечленораздельное вытье голландца слышно в паре метров от меня, правее отзываются три аслундских голоса вразнобой: я их до сих пор путаю, поскольку мягкий, но все же заметный акцент скрадывает индивидуальные особенности. Последней вслед за Пилар отзывается Бо, и уж ей-то моей помощи точно не нужно. А то, что именно она крепко держит миловидную эскобарку, меня устраивает; от кого-нибудь из мужчин госпожа Альварес могла такой вольности и не потерпеть.
– Все тут, - резюмирую, пробираясь по стеночке к нашему истерику. Пошарив рукой, нащупываю ткань. Рукав, что ли. Что ж, понадеемся, что это Йан, а если не так, то объект пострадает безвинно, потому что щиплю я его сквозь рукав пиджака достаточно жестко. Вой на выматывающей нервы ноте прерывается паническим взвизгом. Замечательно.
– У кого-нибудь есть собой люминофор? Или фонарик?
– спрашиваю, не особо надеясь на ответ.
– Наручный комм, в конце концов? У кого есть, просто нажмите кнопку и поднимите руку запястьем от себя. Видите теперь друг друга? Будем выбираться. Думаю, этого от нас и ждут.
– Не слишком ли ты раскомандовался, Форберг?
– с ехидством, порожденным отступившим страхом, замечает один из аслундцев.
– Тебе-то откуда знать? Лучше бы за дело взялась миз Бо - она и в опасностях понимает больше вашего, и здешняя.
– Раскомандовался, - согласно бурчит Бо, но, если я что-то понимаю в ее тоне, скорее одобрительно. В ее руке вспыхивает крошечный брелок, освещая лица, искаженные тенями и страхом.
– Эй, Форберг, тащи сюда своих, выход с нашей стороны.
Я толкаю перед собой не сопротивляющегося инженера, которого хватает сейчас лишь на долгие всхлипы. Что-то он говорил про реабилитацию после аварии, припоминаю я.
– Спасибо, Бо, - благодарю я коротко.
– Пойдете замыкающим, как самый здесь опытный... опытная, хорошо?
Помедлив, я расстегиваю браслет хроно на своем запястье и просовываю кончик ремешка под ремень наручного комма ван дер Рейна, а потом снова закрепляю его на руке. Своего рода импровизированные наручники, зато теперь он от меня не сбежит. Правда, если не вовремя дернется, один из нас получит вывих запястья. Ну да черт с ним, рискну. Я на ощупь пробираюсь к проему открытого створа дверей, обвожу его рукой для верности и пробираюсь внутрь, утягивая Рейна за собой.
Остальные выстраиваются цепочкой, пролезая вслед за мною и инженером сквозь хитрый лабиринт перекрытий - слава богу, дизайнеры не додумались встроить где-нибудь в середине для пущей реалистичности торчащие куски якобы разорванного аварией металла. Отталкиваться от стен и плыть, когда вокруг хоть глаз выколи, неудачная идея; я пару раз чувствительно прикладываюсь плечом и коленом к торчащим выступам, и не я один, судя по периодической ругани и шипению сзади. Наконец мы оказываемся около двери, слабо светящейся по контуру - люминесценция, к счастью, а не лампы. Заблокированной двери.
На мой вкус что по ту сторону, что по эту - большой разницы нет: тепло, свежий воздух и безопасность. Но Рейн, взвизгнув, начинает отбиваться и рваться к этой несчастной двери, словно здесь его хотят сожрать живьем. Драться в невесомости, в почти полной темноте, с психом, который к тебе же и пристегнут... Машинально размахнувшись для удара, я по инерции отлетаю назад, как последний идиот. Еще бы, я не мутант, чтобы пытаться отправить нападающего в нокаут одной рукой, быть пристегнутым к нему же за другую и держаться за поручень третьей.
– Да что вы...?
– раздается из-за спины возглас Бо, обрываясь на полуслове, и дальнейшие события укладываются в короткую цепочку из мелькающего пятна света, звучного шлепка и весьма крепкой хватки у меня на предплечье. Истерик обмякает, как если бы ему вкололи изрядную дозу успокоительного или просто оглушили точным ударом. Я отстегиваю ремешок и передаю полусознательного инженера прямо в руки подошедшим аслундцам. Втроем крепкие фермерские ребята этого тощего неврастеника удержат.
Мы с наемницей переглядываемся, и хотя в слабом свечении двери мало что можно разглядеть, но, похоже, на лице у нас обоих сейчас читается равная уважительная благодарность.
– Подождать надо, - коротко советует она, садясь на пол.
Дверь открывается сама через четверть часа, и за ней, конечно же, оказывается инструктор, безмятежно сообщающий, что мы сдали зачет. Настолько безмятежно, что даже ругаться энергии не остается.
Мы выбираемся в освещенный коридор, и я лишь в последнюю секунду успеваю вспомнить, что сейчас шибанет изменившейся силой тяжести. Цепляюсь за поручень на стене и с полсекунды так и вишу. Все равно, что, наплававшись, выбираться из воды на твердый берег. Остальные вымотаны не меньше. Шатающегося, но тихого Йана уводит под локоток местный медик, Бо смущенно отводит глаза.
– Господа, - внезапно произносит Олаф.
– Никто не хочет составить нам компанию? Здесь, говорят, неплохое пиво.
Кивают все, даже сеньорита Пилар.
В этом предложении и мне чудится отзвук привычного по прежним годам единства, когда кружка алкоголя, поделенная на всех, - просто средство согреться и успокоиться, а общность чувствуется и без нее. День сегодня выдался непростой, а мы... а мы молодцы.
В баре эскобарка и аслундцы принимаются обсуждать прелесть жизни на планетах под открытым небом, я же помалкиваю, хотя мог бы внести и свою лепту в этот разговор, зато разглядываю Бо. Лицо бывшей наемницы, с которой мы с самого начала не сошлись характерами, на сей раз не выражает обычной антипатии. Она сидит, задумавшись. Вдруг на ее запястье брякает комм и при взгляде на номер она чуть меняется в лице.