Победный ветер, ясный день
Шрифт:
И даже (свят, свят, свят!) покупал самую дорогую туалетную воду. Которую только мог найти в косметической лавчонке, арендовавшей площади у соседнего магазина «Молоко». Легкое помешательство Бычьего Сердца сказывалось и в работе: на задержаниях он был кроток, рук не распускал, матом не ругался и не грозил задержанным петушиной карьерой в зоне.
А все потому, что какая-нибудь сумасшедшая девица снимала его самым неприкрытым образом и волоком волокла в постель. Источая флюиды, которые, собственно,
Вот и сейчас он ощутил флюиды. Поначалу флюиды робко касались его спины, потом осмелели и перебрались на шею. Пощекотав моментально взмокший сиверсовский затылок тонкими пальчиками, флюиды соскользнули к разинувшей пасть ушной раковине: путь в недра майора был открыт.
Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз, вертелось в мозгах Бычьего Сердца.
Вверх — вниз. Вверх — вниз. Как на качелях. Как в лифте, забитом потными следаками. Вверх — вниз. Вверх — вниз.
Интересно, какая она?
Балетная крошка с натренированными гладкими икрами, с чисто выбритыми подмышками, с чисто выбритым.., о-о.., нет, лучше думать о высоком! О высоком выпуклом лбе крошки, о высоко поднятых волосах, о высоко задранном носике с двумя (о, боже, кто бы мог подумать — с двумя!) крошечными ноздрями… С тонким колечком в бров… (о, черт!), конечно же, в крошечной мочке… Такая аккуратненькая, такая чистенькая, такая невинная, как отличница с первой парты… Вести ее к себе смерти подобно, ни одной приличной простыни.
И куча пустых пивных бутылок в коридоре… Ну, ничего, она наверняка что-нибудь придумает, балетная крошка, она найдет укромное местечко… Здесь полно укромных местечек…
Никогда, никогда еще у Бычьего Сердца не было пернатой танцовщицы. Сотрудник прокуратуры — была, сотрудник детской комнаты — была, сотрудник отдела милиции на транспорте — была, делопроизводитель в суде — была, понятая — была.
Шлюх было немерено.
Интересно, что она нашла в Бычьем Сердце? Что может найти балерина в стойком оловянном солдатике?
Все, сил больше нет. Нужно оборачиваться.
Бычье Сердце оперативно навесил на лицо самую сексапильную из своих улыбок (верхняя губа чуть оттопырена, чтобы просматривался кончик языка), взбил волосы, прикрывая компрометирующий его низкий лоб, дыхнул на ладонь (не дай бог балетная крошка учует какой-нибудь неприятный запах) — и повернулся на сто восемьдесят градусов.
Ах, ты!..
Твою мать и далее по списку пятиэтажных нецензурных выражений — со всеми остановками.
Прямо за его спиной стоял балетный.
Аккуратненький, чистенький, невинный, как отличница с первой парты. С тонким колечком в крошечной мочке. И — почти наверняка — с натренированными гладкими икрами.
Но — мужик.
Именно от этого брюнетистого чмо, от этого ангелоподобного пидорюги, извращенца, пакостника — именно от него и исходили флюиды. Те самые, за которые и душу заложить не жалко. Жаждущий штопора и ежедневной перемены носков, майор Сивере был уязвлен в самое сердце. Раздавлен. Размазан по стенке. Разочарование было столь велико, что он даже позабыл снять улыбку с лица.
— Привет, — сказало брюнетистое чмо, ободренное улыбкой. И поток флюидов захлестнул Бычье Сердце с головой.
Несколько секунд Бычье Сердце примерялся, как бы половчее дать балетному в пятак. Но не дал. Потом он и сам не мог объяснить себе — почему.
— Вы кого-то ищете? — брюнетистое чмо решило взять Бычье Сердце за рога. — Может быть, вам помочь?
Может быть. Все может быть. Может быть, стоит пролезть в «Лиллаби» с черного хода, если уж не пустили с парадного.
— А вы кто? — отрывисто спросил Бычье Сердце.
— Я?
Чмо расплылось в улыбке (почти такой же, как и у Бычьего Сердца, — верхняя губа чуть оттопырена, чтобы просматривался кончик языка) и ткнуло пальцем в шестую строку актерского списка. В строке было выведено:
ЛУ МАРТИН — И. СОЛЛЕРТИНСКИЙ.
— Можете звать меня Лу Мартин, — сказал Лу Мартин.
Это было приглашение на танец.
Перед так неожиданно приглашенным Бычьим Сердцем все еще стояла дилемма: вырвать танцору ноги или оставить их пристегнутыми к порочному тазу. По здравом размышлении — все-таки вырвать, но тогда…
— Можете звать меня Антон Сивере, — сказал Антон Сивере.
— Вы из милиции, — в устах Лу Мартина это прозвучало как «вы просто душка».
— Информация у вас распространяется оперативно, — только и смог выговорить Бычье Сердце. — Я действительно из милиции и занимаюсь делом Валевского.
— Информация здесь ни при чем. У вас очень мужественный вид. Человека, который ни перед чем не останавливается. И всегда добивается своего. Вы герой, да?
Бычье Сердце дернулся, как от удара током, и поспешно сунул в карманы пиджака свернувшиеся кулаки — от греха подальше.
— Вас, наверное, интересует «Лиллаби», — продолжал завлекать Бычье Сердце Лу Мартин.
— Интересует.
— Многих интересует «Лиллаби». Могу быть гидом — персонально для вас.
Гидом-пидом, мать его ети!..
— А вы давно здесь работаете?
— Со дня основания. Роман взял меня сразу после училища. Жуткая история…
Мы-то думали, что это обычный романовский фортель… Когда священные животные явились без него.
— Священные животные?
— Ну да. Мюрисепп с Куницыной.