Победоносец
Шрифт:
— Рано, — сказал наконец. — Еще не время…
Не договорил — вошли холопы первосвященника.
Было их шестеро, здоровенных и тупых. Они прошли мимо Ихазели так, словно ее не видели, расковали узника, освобожденные руки веревками стянули. По двое с каждой стороны эти веревки держали, а двое мигом разняли скобы, которыми шерн был прикован к стене.
— Что делаете? — крикнула Ихазель.
Они не ответили, дернули раскованного и поволокли за собой на веревках наверх. Ихазель пошла следом.
Посреди собора на троне первосвященника
— Знай, что собратья твои в заморском краю побеждены и навеки уничтожены, — сказал Элем былому наместнику. — Но мы желаем проявить к вам доброту, особенно к тебе.
Замолк на минуту, чтобы воздуху в грудь набрать, воздуху ему не хватало.
И тогда шерн неожиданно спросил:
— А далеко ли от ваших стен шерны победоносные? Видно, что вы трусите. Никакими пестрыми тряпками вам страха вашего подлого не скрыть.
Пала мертвая тишина.
Элем первый пришел в себя, приподнялся на сиденье и сказал так, словно не расслышал издевки в голосе связанного шерна:
— Так то недобитки из ваших, убояся погибели, прибежали к нам в страну, но я готов даровать им жизнь.
Шерн захохотал.
— Даровать им жизнь, говорю, ежели…
— Что «ежели»?
— Ежели они прочь уберутся.
Шерн снова захохотал.
Лицо у Элема помрачнело.
— А иначе ты погибнешь, прежде чем они доберутся до городских стен.
— Чего вы от меня хотите?
— Предупреди их об этом, задержи. Ты заложник. Мы отправим к ним посла…
— Кто из вас будет послом?
Снова стало тихо. Никто не вызвался, никто даже мысленно не поискал смельчака, который отважился бы пойти послом, зная, что идет на пытки и верную смерть. Авий это понял.
— Освободите меня, — сказал он.
Элем заколебался:
— А кто поручится, что, будучи освобожден, ты изволишь оберегать нас, а не карать?
— Я поручусь, — сказал наместник. — Я поручусь, что, будучи освобожден, стану карать вас, а не оберегать. Но если вы меня не освободите, моя кара будет еще страшнее.
Первосвященник хотел ответить, но тут у дверей собора возникло движение. С воплем и плачем ворвались люди, раздались крики, что шерны жгут окрестные поселки, со стен видно, как стелется дым. Вельможи повставали, некоторые стеснились вокруг трона, словно ждали от Элема спасения или защиты.
Элем стоял в растерянности, неспособный прекратить гибельную панику.
А шерн рванулся, прыгнул на подножие трона, обернулся и рыкнул:
— На колени, псы! Валяйтесь у меня в ногах! Вымаливайте жизнь, но знайте: я ее вам все равно не оставлю!
Неизвестно, чем все это кончилось бы, потому что, не помня себя от страха, кое-кто из старшин пошатнулся, словно готов был удариться в ноги чудищу, но тут у дверей храма раздался знакомый властный голос:
— Люди, стойте!
Все оглянулись. На низком амвоне у входа стоял Крохабенна. На нем была серая ряса безо всяких украшений, по ней стелилась длинная седая борода. Но весь его вид дышал прежним неукротимым величием. Стало ясно, что в трудную минуту он пришел, чтобы взять власть.
— Крохабенна! Крохабенна! Первосвященник! Чудом явился! — раздался крик со всех сторон, народ начал тесниться к нему.
А он окинул взглядом собор и одним движением руки остановил общую сумятицу и прекратил шум в толпе.
— Отведите шерна в подвал, — распорядился Крохабенна. — А народ пусть выйдет на площадь. Там я отдам распоряжения.
На Авия набросились и в один миг столкнули в подземелье, где холопы снова приковали его к стене. А народ повалил из собора на площадь.
Крохабенна выждал, пока собор опустеет, и вышел последним, даже не взглянув на Элема, одиноко и неподвижно сидящего в глубине.
На паперти Крохабенна прямо прошел к первосвященническому возвышению, господствующему над площадью. Его приветствовали неистовым радостным криком. Ветер трепал его длинные седые волосы, не покрытые клобуком и не стянутые золотым обручем. В поднятой руке без перстней не было священного жезла, но все покорились его жесту, умолкли и выслушали приказы.
Прежний первосвященник говорил кратко. Он посоветовал женщинам, детям и старикам разойтись по домам, а на площади велел собраться всем годным к ратному труду. Особо приказал Анне собрать и построить тех, кто умеет обращаться с огненным боем.
— Победоносец, — сказал он, впервые прилюдно называя Марка этим именем, — Победоносец жив и побеждает. Не сомневайтесь в этом. Если бы дело обстояло иначе, не горстка шернов, о которой слух идет, а целое воинство набросилось бы на нас. Этот набег — их последняя попытка избежать гибели. Они рассчитывают поднять здесь панику. Но пусть повстречают мужей доблестных и найдут верную смерть. Не раз я водил вас в бой, поведу и нынче, если нет никого помоложе.
Собранные за несколько часов отряды во главе с Крохабенной и Анной вышли из города и направились на запад, туда, где горизонт был застлан дымом.
В городе с нетерпением ждали известий. Они пришли раньше, чем рассчитывали. Пополудни, едва прокатилась гроза, прибыли первые гонцы и объявили: «Победа!» Горсточку дерзких шернов захватили врасплох, окружили и перебили всех до одного.
Воцарилась неописуемая радость. Народ хлынул за ворота встречать старика-победителя, так вовремя явившегося. Послышались голоса, что ему нужно снова занять престол вместо недостойного Элема. Но во главе победоносного ополчения шел один Анна. Крохабенна исчез.