Побег аферистки
Шрифт:
Вернее, продолжается старая, — подумал Григорий, не забыв в мыслях поблагодарить Ирину, что она своей выходкой подтолкнула Карину к отъезду. А то затянулась бы эта катавасия не на недели, а на смех курам — курортная жена позорила бы его тут неизвестно сколько. А так люди ничего не видели, а что услышали — то забыли.
Естественно, развод Грише дали без задержек, теперь только деньги плати, и все тебе сделают своевременно. Острота стыда к тому моменту в нем улеглась, так как больше всего он переживал в первые месяцы Карининого отъезда, когда у него
— Где это твоя чернавка? Что-то ее давно не видно.
— К родственникам поехала, погостить, — отбрехивался Летюк, хоть и понимал, что ему не верят.
Он собрал Каринины вещи в ящики из-под бананов и вынес в летнюю кухню, где у него было место для вышедших из употребления вещей. Там они и поныне находятся, вот уже несколько лет. Пусть лежат, черт с ними.
4
Говорят, что речами и поступками искренней женщины руководит Бог. Может, и так.
— Гриша! — кто-то постучал в дверной откос, когда он сидел с открытой дверью, не включая свет, и смотрел «Слабое звено». Ему нравилась ведущая — хорошенькая девушка, которая почему-то очень хотела походить на костлявую мегеру.
«Плохо у нее получается, — думал он вяло, — ненатурально. Кажется, что сейчас она рассмеется и перестанет кривляться. Вот бы себе найти такую, чтобы строгонькая была, но не по-настоящему, а для виду. Как эта».
Он не обратил внимания на стук, засмотрелся.
— Гриша, ты дома?
— Ага! Кто там? Заходите.
В дом вошла Клавка Солькина — некрасивая девица среднего возраста. Ходили слухи, что она нескольким мужикам делала предложение жениться на ней. Выбирала кандидата в мужья, меряя по себе — к благополучным и перспективным холостякам не лезла. «Глупой ее не назовешь и за ум не похвалишь. В конце концов каждый устраивается, как может. Ой, Господи…» — вздохнул Григорий.
— Чего тебе, Клава? Заходи, не бойся, — сказал приветливо, узнав голос, стараясь не отпугнуть женщину.
— Ты, тот… Чего сам сидишь? — сбиваясь, начала она издалека. — А я думала, что тебя дома нету.
— А чего тогда шла сюда?
— Кто его знает… — Клавдия замолкла.
«Неужели она свататься ко мне пришла? Вот дожился! Надо что-то делать. Хватит уже бобылем жить» — промелькнуло у Григория в голове.
— …обоим не сладко, — тем временем развивала угаданную хозяином мысль гостья. — Ты здесь сам, а я там сама. Почему? Когда можно вместе. Га?
Оно у растяп всегда так. Сидят-сидят, ни на что не решаются, а уж как случится что-то экстраординарное, тогда — раз и все. Не то чтобы на следующий день, но вскоре после визита Клавы Солькиной, чтобы не быть посмешищем в селе, Григорий привез из Синельниково Светлану, с которой его познакомили в компании друзей. Светлана работала в районном архиве, и по откликам тех, кто давно ее знал, была хорошей, порядочной женщиной.
Когда Григорий навестил ее с разглагольствованиями о брачном эксперименте, она смущалась и тушевалась, тем не менее сразу согласилась попробовать пожить вместе.
— Конечно, — ответила без лукавого самолюбия. —
В Славгород они приехали под вечер. Григорий вышел из машины, чтобы открыть ворота, а Светлана, последовав его примеру, остановилась неподалеку, поджидая, когда он ее за руку заведет во двор.
— Заходи, не стесняйся, — подтолкнул Григорий ее к калитке, и тут его отвлек чей-то голос. — Смелее, иди в дом, — еще раз пригласил Григорий, открывая перед женщиной калитку, и повернулся к тому, кто его окликнул.
Это был Саша Бегун, у которого Григорий иногда покупал молоко.
— Ну? — выжидающе остановился Григорий перед ним, не понимая, почему у Сашка такой хриплый голос стал, что он его не сразу узнал.
— У тебя нет аспирина? Температура поднялась, горю весь. Снова ангина подхватилась.
Бегуны жилы неподалеку, так что их вполне можно было назвать соседями. Причем хорошими соседями, так как были они с женой тихими и работящими. Правда, Сашко часто болел, а его Оксана, упитанная здоровая молодица, к которой никакая холера не цеплялась, ну никак не разбиралась в лекарствах и домашней медицине. Более того — у нее руки не стояли даже присмотреть за больным. Григорию самому приходилось ставить Сашке горчичники, делать компрессы, растирать его мазями. Нет идеальных женщин, нет, даже не говорите о них…
— Ой, тебя же трясет всего, — отметил Григорий, присмотревшись к Сашку. — Что же ты ходишь в таком состоянии, пусть бы Оксана пришла. Аспирин? — переспросил он. — Заходи, я посмотрю.
Григорий оставил машину за воротами, чтобы не заставлять неожиданного пациента мерзнуть на улице, и поспешил с ним в дом, где уже осваивалась его новая подруга.
— Познакомься, сосед, это Светлана.
— Доброго здоровьица, — поздоровался Сашко, тут же наматывая на ус, что оно и к чему.
Лекарство нашлось быстро.
— Попей еще бисептол с нистатином. Что аспирин? — посоветовал врач поневоле.
— Как скажешь, — доверчиво согласился Сашка.
Григорий нашел инструкцию к бисептолу, для гарантии дополнительно рассказал соседу, как он должен лечиться, и вывел его со двора, возвратившись к машине.
— Погоди, — откликнулся Сашко почти от своих ворот. — Эта женщина, кажется, не здешняя?
— А что? — удивился Летюк, что у тихого Бегуна болезнь не уменьшает любопытства.
— Красивая молодичка. Где ты ее взял?
— По газете выписал, — пошутил Григорий. — Тебе что с того?
— Боюсь врача своего потерять. Вдруг она зануздает тебя так, что другим ничего не останется.
Светлана затем освоилась в новых стенах и встретила Григория веселым блеском в глазах.
— Завтра же побелю стены в доме! — сказала, как только он переступил порог.
И Григорий, словно раньше у него глаза были завязаны, после этих слов вспомнил, что неизвестно когда убирался тут. Опустился! Боже, какой позор, — укорял он себя сейчас, осматривая запыленные комнаты, чего раньше не замечал.