Побег обреченных
Шрифт:
– Ну ты поговори, а? У меня с жэнщин плохо выходит. А ты спросишь, тебе тьфу-тьфу. А незамуж, пригласи к нам. Пообедать. Напитк есть, колбас-малбас есть, прям как в ресторан, скажи.
– Артистка она, – невпопад доложил Ракитин.
– Кто? Я так и думал! Сильно красива!
– Разговорный жанр.
– Все равно…
– Попробуем… – пожал плечами Александр.
Но, видимо, Рудольф Ахундович опоздал… Возле Жанны уже вращался угодливым бесом модный брюнет. До Ракитина, вставшего неподалеку и старательно глазевшего в проносившиеся дали, донесся разговор.
– Странные чувства овладевают мной, – пел брюнет. – Я всего лишь неделю как из Парижа, там все в цвету, каштаны… И, – он очаровательно улыбнулся, – никаких затруднений с рестораном, да и с вагоном-рестораном никаких затруднений, что примечательно. Я туда тоже поездом. Утомительно, конечно, сплошные границы, таможни… Но – впечатления, Европа…
– А по какому случаю? – спросила Жанна настороженно.
– В Париже-то? – услужливо подхватил брюнет. – А… у меня там филиал фирмы.
– Вы – коммерсант?
– Так точно. – Он наклонил голову, продемонстрировав тщательно завуалированную лысинку. – М-да… Сергей Иннокентьевич, кстати… гм.
– Очень приятно.
– Во-от. Так что буквально еще на днях бродил под сенью Эйфелевой башни, а теперь вот пребываю в тревожной глубине российских пространств, ха-ха… Направляюсь в «горячую точку». – Он вдруг напустил на лицо серьезность. – Ничего не поделаешь, бизнес… А вы, простите, зачем в Душанбе?
– Гастроли, – отвечала Жанна вяло. – Обещали выступления…
– Да… для такой работы нужен… не только талант… А семья ничего? – сплетал брюнет сеть.
– Нет семьи, – произнесла Жанна жестко. – Пойду я. – И ушла в купе.
Брюнет, поскучав с минуту, подвинулся ближе к Александру.
– Артистка, – сообщил, загадочно улыбаясь.
– Угу, – отозвался Ракитин равнодушно.
– Жанр сатиры и юмора. При такой внешности ей только народ и потешать, – усмехнулся брюнет, прикрыв рот ладонью. – Ноги кавалерийские, нос добермана-пинчера…
– А чего ж клеимся? – спросил Александр грубо.
Брюнет помолчал. Затем, сочтя тон собеседника не
столько проявлением недоброжелательности, сколько фамильярностью, объяснил с ноткой доверия:
– Походная жизнь… А с лица воду не пить, тем более медики ратуют за кипяченую и нарзан. И такая кобыла после стакана – вариант подходящий. Ха-ха-ха…
Ракитин, прищурившись, вскользь обернулся на его сытенькое смешливое личико, удобренное кремами до и после бритья.
– Весна, – развивал брюнет новую тему, – красна. Пора, наверное, скоро техосмотр проходить; вы не в курсе, налог на дороги не повышали?
– Не в курсе.
– Жаль.
– У вас «Жигули»? – стараясь не привнести в вопрос иронии, полюбопытствовал Ракитин.
– «Мерседе-ес», – протянул брюнет оскорбленно, расстегивая пиджак и поглаживая себя по округлому животику. – Я уважаю, когда в машине простор… Хочу вот поменять, правда. На «Линкольн». Тачка – атас! Просто диван на колесах! Не доводилось на нем порулить?
– Порулить – нет, – признался Ракитин честно.
– Ну! Много, доложу, потерял! – констатировал брюнет, переходя на «ты». – Восемь цилиндров, автомат, кондишн… Сейчас вот съезжу в Душанбе, дело прокручу и сразу покупаю!
– У вас отличная работа, – заметил Александр. – Высокооплачиваемая, чувствую.
– При чем здесь работа, – покривился брюнет. – Работаю на фабрике. У меня дело. Разные вещи.
– И если не секрет, какое?
– Создаю фонд! – Он поднял палец, и на лице его проявилась торжественность. – Помощи русскоязычным беженцам из солнечного Таджикистана.
– И каким образом вы собираетесь им помогать?
– Ну, – произнес брюнет, замявшись, – этот вопрос…
– Интересует вас менее всего, – добавил Ракитин. – Главное – получить деньги под те или иные программы. Я прав?
– Помогать прежде всего надо себе, – ответил собеседник с многозначительной улыбкой. – Таков закон нашего жестокого мира, – резюмировал со вздохом и осмотрелся вокруг, заскучав. – Ладно, – зевнул, – давайте лучше о дамах. – И, лязгнув зубами, перешел на шепот: – Кикимора там одна? В купе?
– С дедушкой, – ответил Александр. – Который осколок шариата.
– В халате такой? – Брюнет передернул плечами, как бы обозначая на себе халат.
Тут дверь купе, где обитала обсуждаемая пара, вновь отъехала вбок, и Ракитин с брюнетом потеснились, пропуская Жанну. Подойдя к соседнему окну и ухватившись за поручни, она предалась дальнейшему созерцанию бегущей мимо местности.
– Послушайте, – обратился Александр к брюнету лениво. – Вот у меня вопрос. Дело, видите ли, в том, что в последнее время обстоятельства принудили меня к тому, что я как бы исследую жизнь и людей, вернее, переосмысливаю…
– Ну-ну, – поддержал брюнет с пониманием.
– М-да. Ну так смотрю, к примеру, на вас.
– Да давай на «ты»…
– На тебя. Ну-с, каков вывод?
– Слушаю, – отозвался брюнет уважительно.
– Болтун… – Ракитин говорил размеренно и вдумчиво. – Хвастун. Махинатор. Жизненное кредо: больше хапнуть, красиво пожить. Идея будущего фонда: сыграть на общественных интересах, выиграв на личных. Я не пытаюсь оскорбить, – поправился проникновенно, – я попросту жёстко объективен, хотя… кто знает, вдруг ошибаюсь?.. Но – едва ли. Итог, следовательно, выходит со знаком «минус», ибо потребление значительно превышает отдачу. Не смущает итог?