Побег
Шрифт:
Кирилл только хмыкнул и передернул плечами.
– Ха!
– Толстое лицо Микчу расплылось в самодовольной улыбке. Таме, у углу, иде смерды растят новине бьяраке, новинькие явились. Зеленавы таки, главы треуглавы, глазы - бусины, а за глазами уси длинны и усе бегайут. А первы лапы длинны, много разов сломаны и усе како пилы с зубами!
Микчу говорил сочно, брызгая слюной, выкатив глаза, - где не помогали бедный словарный запас и устрашающая интонация, пробел восполняли живописная мимика и жестикуляция.
–
– А заглястцы жигурить димножил?
Микчу осекся, недоуменно захлопал жидкими ресницами.
– Чего?
– Жигурить, спрашиваю, димножил?
– Перестань, - осадил Кирилла Энтони.
– Шуточки твои сейчас совсем не к месту...
Непонятно почему Энтони вдруг разволновался, даже лицо посерело. Он приподнялся, повертел головой, нашел глазами пеструю куртку Льоша и громко позвал. Льош все еще сидел на корточках среди пинов и оживленно пересвистывался с ними. Махнув Энтони рукой, чтобы немного подождал, Льош еще минуты две попересвистывался и только затем встал. Пины что-то просвистели ему на прощание, он коротко кивнул и направился к Энтони.
– Здравствуй, Энтони, - поздоровался он, подходя.
– Здравствуйте, Кирилл, Микчу...
Льош поздоровался со всеми за руку, и руку Микчу чуть задержал в своей.
– Послушай, Микчу, - проговорил он, - я, конечно, понимаю, что условия в лагере, мягко говоря, не способствуют образцовому поддержанию гигиены. Но я тебе уже говорил, и мне хотелось бы, чтобы ты понял: чем меньше ты обращаешь на себя внимания, тем больше ты забываешь, что ты человек, а чем больше ты это забываешь, тем ближе твой конец.
Микчу насупился и, выдернув свою руку из руки Льоша, отвернулся к стене барака.
– Какой ты сердобольный, - фыркнул Кирилл.
– Мне хотелось бы довести кое-какие факты до некоторых рьяных поборников гигиены, насмешливо заметил он.
– Так вот, в средние века среди христиан, а в особенности монахов, довольно распространенным явлением был обычай давать различные обеты, как то: ношение власяницы, пудовых гирь, прикованных как к рукам, так и к ногам, бичевание... А также, в частности, и строгое несоблюдение личной гигиены. Вы не находите, Льош, что чужие убеждения нужно уважать?
Льош пристально посмотрел в глаза Кириллу.
– До чего же ты меня невзлюбил, Кирилл, - сказал он. Обращения на "вы" он просто не принял.
– Только я вот никак не могу понять, за что?
– За гигиену, - желчно ответил Кирилл.
Льош только пожал плечами и повернулся к Энтони.
– Что ты хотел?
Энтони посмотрел на одного, на другого и покачал головой.
– Именно ссоры нам сейчас и не хватало, - вздохнул он. И, уже обращаясь непосредственно к Льошу, сказал:
– Смержи в лагерь новеньких привезли. Микчу видел.
Микчу снова пододвинулся к ним.
– Ага, - горячо выдохнул он.
– Зеленавы таки, главы треуглавы...
– Я их тоже уже видел, - кивнул Льош.
– Теперь, если верить пинам, нам предоставляется целый день отдыха. Ты меня для этого звал?
– Ну?
– оживился Кирилл.
– Так нас сегодня в Головомойку не повезут?
– По идее...
– выдохнул Энтони и принялся нервно растирать руки, словно они у него замерзли.
– Так ты все знаешь?
– спросил он Льоша.
Льош кивнул головой.
– Ну и?..
Льош хмыкнул и пожал плечами.
– Вот именно, что сейчас все дело в "ну и..."
Он приподнялся и, повернувшись к пинам, позвал:
– Василек!
Крайний из пинов повернул голову.
– Иди сюда, Василек.
Пин привскочил на лапках и быстро засеменил к ним, переваливаясь с боку на бок, совсем как настоящий антарктический пингвин, только рыжий и непомерно волосатый.
– Здравствуйте, - вежливо поздоровался пин патефонным голоском и плюхнулся на землю рядом с ними. Словно ноги его не держали.
– Послушай, Василек, - начал Льош, - ты мне говорил, что когда в лагерь прибыла первая партия людей, то пинов не возили в Головомойку. Так?
Длинные губы пина, свернутые в трубочку, казалось вытянулись еще больше.
– Да.
– И что вы делали весь день?
– Мы?
– Василек растерянно зашевелил ушами.
– Ну... ходили... подсматривали, что смержи делают с людьми...
– То есть были предоставлены сами себе?
– Как это?
– Вас не заставляли ничего делать?
Пин замотал головой.
– Хорошо... Это хорошо. Спасибо, Василек, - кивнул Льош.
– Хорошо? Да это просто здорово, черт побери!
– заорал Портиш и захлопал себя по ляжкам. Он дернул свою бороду, привычно охнул и, вскочив на ноги, принялся отплясывать среди груды лежащих и сидящих тел какую-то немыслимую джигу.
– Нас сегодня не повезут в Головомойку!
– орал он.
Из-под ног у него вспугнутым зайцем выскочил Пыхчик и стремглав скрылся между бараками. Все встревоженно зашумели, испуганно подтягивали ноги, вскакивали, боясь, что Портиш отплясывает "пляску святого Витта".
Льош спокойно проводил его взглядом, затем спросил:
– Кто-нибудь умеет водить драйгер?
Кирилл оторвался от зрелища - Портиш произвел почти полное опустошение между бараками - и хмыкнул.
– Смержи умеют, - бросил он.
– А из нас?
– Что, опять какая-то авантюра? Ну, я. Водить, правда, не водил, права здесь не выдают, - Кирилл не удержался, чтобы не съязвить, - но месяца три присматривался, как это делается.