Поберегись, детка
Шрифт:
Самоубийству Дана Паранко отведено место на первой странице. Но подано оно так, словно это обычное самоубийство без всяких загадок для полиции, решившей сдать дело в архив. Отлично. Я расплатился и вышел. Было еще рано, и я решил заглянуть к себе в контору.
Оставив машину у подъезда, я поднялся на одиннадцатый этаж и стал открывать дверь. И тут я заметил, что она уже открыта. Я вошел, хотел зажечь свет, но увидел, что он уже зажжен. Кто-то позаботился открыть ящики и раскидать все бумаги.
Не
Тут распахивается дверь, и вваливаются Трам и Каучу.
— Что за порочная привычка! — восклицает Трам.
— Послушайте, — говорю. — Мне эта история плешь проела. Не успею повернуться, как рядом труп валяется.
— А ты не поворачивайся, — бросает Каучу.
— Вот что, Яко, — говорит Трам, — я человек терпеливый, сначала я закрыл один глаз, потом второй, но больше у меня глаз нет. По- моему, ты злоупотребляешь.
— Дать ему по черепушке, начальник?
— Награди его наручниками и отведи, — приказывает Трам. Я покорно вышел на лестничную площадку. Каучу нежно придерживал меня под локоток.
— Знаешь, эти бесконечные поездки туда-сюда мне надоели. Сколько раз прикажешь наносить визиты в ваш дворец?
— Это последний, — ухмыляется Каучу. — Теперь ты отдохнешь лет десять — двадцать.
Вскоре мы подкатили к Централке. В коридоре толпится народ. Все одеты в черное, орут, рыдают. Нас провели прямо в кабинет Трама.
— Давненько мы с вами не виделись, мой милый лейтенант, — говорю.
Трам в ярости захлопнул ящик письменного стола, пнул ногой стул.
— Кто он? — спрашивает грозно.
Я пожал плечами.
— Впервые вижу. — Когда и как ты его ухлопал?
— Ухлопал?! Да я его первый раз увидел за две минуты до вашего прихода.
— Самое большое через пятнадцать минут мы узнаем, каким путем ты отправил его на тот свет. Кончай запираться. Доктор Тэлли производит вскрытие трупа. Так что обвинения в преднамеренном убийстве тебе не избежать.
— У меня есть железное алиби, — отвечаю. — Я был в «Жареной и жареном». Можешь навести справки.
Тут зазвонил телефон, и Трам снял трубку. Послушал и как рявкнет:
— Это отдел по борьбе с убийствами, а не стол находок. Он с яростью бросил трубку. Потом, видно, передумал и набрал какой-то номер.
— Кто пропал? — спрашивает. Выслушав ответ, он повесил трубку.
— Кто такой Альфредо Трумма? — обращается
— Слыхом не слыхал, — отвечаю.
— Спустись в архив, — приказывает он Каучу, — и посмотри, есть ли там дело на Альфредо Трумма.
Каучу открыл дверь и вышел. Трам зло хлопнул дверью и снова сел в кресло, снял трубку и набрал номер:
— Привет, капитан Эккеме. Ну, как дела?
Услышав ответ, он нахмурился.
— Я послал Каучу в архив поискать досье на Альфредо Трумма. Нет?! Вполне добропорядочный человек?! Тогда это мне не подходит.
Возвратился Каучу.
— На Альфредо Трумма не заведено никакого дела.
Трам кивнул головой и продолжал разговаривать по телефону.
— Да, — отвечает. — Я нашел труп, но не знаю кого… Вполне возможно. Только не говори ничего родственникам. А то они разволнуются.
Он вешает трубку и сердито фыркает.
— Ничего не понимаю, — говорю.
— Скоро поймешь, — отвечает Трам.
Вошел незнакомый фараон, и я догадался, что это и есть капитан Эккеме из отдела розыска пропавших без вести.
— Кажется, исчез дядюшка Альфредо, — говорит он Траму. — В моем кабинете рыдает целая толпа родственников.
— Похоже, речь идет о покойничке, которого я обнаружил в доме этого красавца. — Трам кивнул на меня. — Есть у тебя его приметы?
— Возраст о шестьдесят четыре года, рост — метр семьдесят два, вес пятьдесят восемь килограммов. Волосы редкие, седые.
— Приметы совпадают, — говорит Трам.
— Одно непонятно, — замечает капитан Эккеме. — Почему родственники одеты в траур, откуда они могли заранее знать, что его убили? !
— А ты ничего не можешь сказать? спрашивает у меня Трам.
— Рад бы, да пока для меня все это темная ночь.
— Пойду допрошу родственничков, — говорит Эккеме. — Потом свожу их в морг и погляжу, узнают ли они милого дядюшку.
Не успел он уйти, как в комнату ввалился доктор Тэлли. Он протянул Траму лист бумаги. Трам посмотрел на меня с гнусной ухмылкой и начал читать. Гляжу, рожа у него потихоньку меняет цвета. Из желтого стала розовой, потом красной с алыми пятнами и, наконец, фиолетовой. Когда из фиолетовой она стала мертвенно синей, он вскочил, схватил беднягу доктора за воротник и стал его трясти.
— Это шутка, — орет. — Глупая шутка.
— Какая еще шутка! Как ты смеешь, паршивый фараон? — Доктор схватил лист бумаги, повернулся и вышел, фыркая от ярости. Трам рухнул в кресло и обхватил голову руками.
— Умер от воспаления легких, — процедил он.
— Признаюсь, — говорю, — Альфредо Трумма убил я. Заставил его принять холодный душ, а он, бедняга, простудился и откинул сандалии.
Трам заскрипел зубамп.
— Сними наручники, — говорит он Каучу.