Побежденный. Hammered

Хирн Кевин

Вечером в субботу, на следующий день после возвращения из Асгарда, я услышал об изменившем нашу жизнь изобретении (во всяком случае, жизнь некоторых): про центрифугу для обсушки салатных листьев.

– Я по-настоящему люблю мою сушилку для листьев, – призналась Грануаль. – Она изменила мою жизнь.

Она произнесла эти слова на кухне, где готовила для меня обед, который задолжала после спора о размерах Рататоска и возможности проникнуть в Асгард через Иггдрасиль.

– Извини, я на минутку, – сказал я и вышел из кухни в гостиную, где ее лэптоп имел доступ к беспроводной сети здания. Я набрал в Гугле «Центрифуга для обсушки салатных листьев изменила мою жизнь» и получил

более шести тысяч совпадений. Кроме того, в Фейсбуке имелось «Общество ценителей центрифуги для обсушки салатных листьев». Не культурная революция, конечно, но у явления был потенциал, и я захотел узнать о нем больше.

– Извини за отлучку, – сказал я, вернувшись на кухню. – Пожалуйста, объясни мне, как сушилка для салатных листьев изменила твою жизнь?

– О, – Грануаль опустила взгляд, и мне показалось, что она слегка смутилась. – Ну, когда ты моешь салат-латук, трудно высушить листья, не пользуясь бумажными полотенцами, и ты тратишь кучу времени на то, чтобы убрать лишнюю воду. А если ты оставишь их мокрыми, приправа станет слишком жидкой, и вкус получится неправильный. Масло и вода не смешиваются, верно? Но теперь, – и ее голос стал низким, имитируя рекламу Дрэг-рейсинга [10] на радио, – я могу использовать неукротимую мощь САЛАТОСУШКИ! – К концу Грануаль взвизгнула в маниакальном возбуждении, рука опустилась к рукояти машинки, и она начала ее отчаянно крутить, продолжая говорить с тем же безумным восторгом: – ВИДИШЬ, как центробежная сила производит МАГИЧЕСКОЕ воздействие на ВОДУ-У-У! Красный лист, зеленый лист, шпинат или руккола, НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ! Просто положи мокрую зелень в центрифугу и вращай до тех пор, пока ВСЯ жидкость не ИСЧЕЗНЕТ! СУПЕР! СУХОЙ! САЛАТ! – И Грануаль уперла сжатые кулаки в бока и непристойно качнула бедрами. – ПОПРОБУЙ САМ!

10

Дрэг-рейсинг – гоночное соревнование, являющееся спринтерским заездом на дистанцию в 402 метра.

И я потерял нить повествования. До этого момента я стоял разинув рот, но когда она так крутанула бедрами всего лишь из-за салата, ну… я не выдержал и захихикал. Ее представление вновь и вновь всплывало перед моим мысленным взором, и его абсурдность всякий раз вызывала новый приступ хохота, и я никак не мог остановиться. Приступ оказался настолько сильным, что я свалился со стула, и это усугубило ситуацию – слезы полились у меня из глаз, я задыхался и стучал рукой по ламинированному полу. Лицо Грануаль стало ярко-красным, она опустилась рядом со мной и принялась смеяться, глядя на мою реакцию.

Постепенно мы успокоились и, не обращая внимания на болевшие от дикого смеха животы, стали есть салат, который получился на удивление сочным: шпинат и салат-латук с хикамой, белым луком, мандаринами и кусочками засахаренных грецких орехов. С домашней приправой из уксуса, оливкового масла и цитрусовых.

После закуски шеф-повар Грануаль Мактирнан подала жаренное на открытом огне филе исландского берикса с пловом из дикого риса, затем последовали жареные грибы портобелло, предварительно замаринованные в красном «Божоле». Несколько побегов слегка подсоленной спаржи с оливковым маслом отлично оттеняли рыбу, а бутылка «Пино Нуар» с гор Санта-Круз полностью отвечала восхитительным ощущениям, о которых любят говорить истинные ценители вина.

– Потрясающе, – сказал я, не переставая жевать. – Просто фантастика.

– Я всегда плачу по счетам, – сказала Грануаль, изогнув бровь.

– Приятно слышать. Я такой же. Однако множество людей хотели бы рассчитаться со мной совсем не таким приятным способом; вероятно, о них нам сейчас следует поговорить.

– Хорошо, – сказала Грануаль, прищурилась и указала на меня вилкой, подчеркивая каждое следующее слово ее движением. – Но если ты снова попытаешься убедить меня отказаться от намерения стать друидом, то можешь об этом забыть.

Я покачал головой и грустно улыбнулся.

– Ты еще не все знаешь.

Грануаль уже слышала про Рататоска и Иггдрасиль, и я чуть раньше поделился с ней общими сведениями об Асгарде, но не стал говорить, чт'o там на самом деле произошло – лишь сообщил, что сумел украсть яблоко.

Теперь я рассказал ей остальное.

– Значит, Хугин и Мунин ищут тебя прямо сейчас? – спросила она, как только я закончил.

– Да, пока мы разговариваем, вне всякого сомнения. Единственная причина, по которой они меня еще не нашли, состоит в том, что они не знают, кого им следует искать. Но если у Одина появятся подозрения, что норны и его любимый конь погибли от руки друида, он поднимет в Тир на Ног такой шум, что его в'oроны быстро меня найдут, потому что там все знают, где я сейчас нахожусь. Мне необходимо уехать.

– Конечно, – сказала она и помрачнела, – но… это значит, что и я последую за тобой.

– Верно, – кивнул я. – И сменишь имя. А еще прервешь все контакты со своей семьей и друзьями, чтобы их защитить. Если только не захочешь сохранить семью и друзей. В таком случае тебе придется отказаться от намерения стать друидом и жить дальше спокойно и счастливо.

Грануаль стукнула вилкой по столу.

– Проклятье, сенсей, я же сказала, что не сдамся!

– А как к этому отнесутся те, кого ты любишь, Грануаль? Поставь себя на их место. Для них все будет выглядеть так, будто я тебя похитил или ты присоединилась к какому-то культу.

– Ну… в некотором смысле это и есть культ, не так ли? – пошутила она.

Я рассмеялся.

– Пожалуй. Очень маленький – состоит всего из двух человек. Ты можешь побрить голову, если тебе хочется, чтобы все было достоверно.

Грануаль разинула рот.

– А я думала, тебе нравятся мои волосы.

О, проклятье. Она заметила. Я понимал, что здесь обречен на поражение и пора менять тему…

– Ты не ответила на мой вопрос. Разве твои родители не станут беспокоиться? Ты не сможешь часто с ними связываться. Возможно, у тебя и вовсе не будет такой возможности.

Грануаль пожала плечами и выдохнула, словно отбрасывая все сомнения.

– Я и сейчас общаюсь с ними очень мало. Они в разводе. Папа вечно занят поисками чего-то нового в колыбели цивилизации, а мама создает новую семью в проклятом Канзасе. – То, как она произнесла Канзас, убедило меня, что Грануаль не считает его колыбелью цивилизации. – Я рано дала им понять, что хочу вести независимую жизнь, и они не стали возражать.

– Однако они неплохо тебя обеспечили, – заметил я, обводя глазами кухню.

– О, да. Разве барменша может позволить себе такое жилье? За него заплачено динозаврами. Новый мамин муж, жирный нефтяник, такой жирный, словно он спит в контейнере с вазелином. На голове у него имеется клок волос, который он отрастил до невероятных размеров, и он каждый день тратит кучу времени на то, чтобы прикрыть им лоснящуюся лысину. Я его терпеть не могу, и наши чувства взаимны. Когда я сказала, что хочу поступить в университет штата Аризона, он с радостью согласился заплатить по всем счетам, если я сюда перееду.