Поцелуй мамонта
Шрифт:
Ребята – из тех, кто заметил, – засмеялись.
Девчонки возмутились. Больше всех Катька.
Кузнечик взбрыкнула. Отпустила, кому следует, затрещину. И, не попрощавшись как положено, умчала к дому. На то она и Оля–Кузнечик, а не Оля–простокваша.
Михейша поутру расставит виновных по заслугам. Он заранее придумает Толику кару: Толик будет завтра… это… это… во, шкурить калитку рашпилем, а потом мохрить её щёткой. До состояния дикобраза. Во!
Тишина. На крыльце перешёптывались взрослые. В верхних и нижних окнах попеременке (видно кем–то из экономных домовых!) тушились люстры и ночники. Зажжённая свеча появилась в торцевом окошке хлева, поморгала и тоже затихла. Треснула
22
Шагла – лесенка. Ступеньки – зарубки, вырубленные в стволе.
На утро не досчитались курицы.
Перед сном бабка докуривала трубку и выговаривала что–то тихо–притихо маме Марии.
Дед Федот прикрывал ставенку от прокрадывания в спальню ночной свежести.
Испортили почин: «Не надо баню тут городить, ночью испаримся!»
Вот так тебе и самый главный генерал!
Души погибших цыплят довольны. Редко кто из отряда куриноголовых так славно заканчивал жизнь!
3
Николка–Кляч ни свет ни заря соскребал со дворов и собирал до стройного войска бернандинскую скотину.
Забирая полиевктовскую бурёнку, утробно отрыгнул через калитку: открывай ворота, выводи, тороплюсь, заспались тут!
Нагло сверкая морской синевой, перездоровкался со всеми, с кем только можно было, чего за ним отродясь не водилось.
Пытал у Авдотьи Никифоровны здоровье её самой и домочадцев, и сладко ли спалось.
Осведомился о том, как прошли похороны, и не ожидается ли чего–нибудь подобного в ближайшие дни.
И трижды зачем–то выспрашивал точное время.
Рассказал про цыган, разбивших табор в паре вёрст от Джорки.
4
По поводу кражи курицы и этого чрезвычайного происшествия Михейша с Ленкой, присовокупляя Олю старшую, задумали было учинить следствие. Но, были остановлены бабкой.
– Не пойман, не вор, – спокойно реагировала бывшая учительша. Самим, дескать, не надо было рты разевать.
А ещё добавила, что у воров и убийц принято посещать места боевой славы.
Бабкина мысль пригодилось Михейше в будущей работе.
БОМБЁРЫ
1914 год.
28 июня в Сараево сербским террористом убит наследник австро–венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд…
1 июля в России объявлена всеобщая мобилизация.
1 августа германский посол в России вручил российскому министру иностранных дел ноту с объявлением войны.
…На следующий день после вступления России в войну на Дворцовой площади собрались тысячи людей, чтобы поприветствовать Николая II–го. Император поклялся на Евангелии, что не подпишет мира, пока хоть один враг будет находиться на русской земле, а затем появился перед народом на балконе Зимнего дворца.
Тысячи людей встали на колени перед императором и с воодушевлением пели "Боже, царя храни…»
1
На волне противостояния с немцем и необходимости защиты братьев–славян, а также с учётом наличия в названии столицы немецких буквосочетаний, Петербург вдруг неожиданно для петербуржцев, а с другой стороны вполне закономерно для истории, стал Петроградом.
В
Доказательство: объявлена всеобщая мобилизация и сильно запахло жареным, а также и всеми теми ингредиентами смятения, что выплывают накануне всякой войны и приземлении кометы: порох, керосин, дрова, голод, бинты, йод, кожа чемоданов и призывы в Красный Крест.
Только в далёкой, и потому независимой Нью–Джорке пахнет по–прежнему: нежным навозом и восхитительным дымом шахтёрской котельни.
Пахнет по–особому и в доме деда Федота.
2
Ржаного цвета бутерброд, откромсанный по периметру и с привкусом жжёных кувшинок, примостился среди настольных экспонатов библиотечного царства.
Рядом дымится чашка кофею, и от него тоже прёт нюфаром 23 .
– Ну и бабуля! Опять намесила смертельного приговора!
В центре помещения, высунув язык и надвинувши на затылок картуз с высоким, синим и достаточно потёртым околышком, пристроился уже знакомый нам озабоченный молодой человек годков восемнадцати. Михейша, или по–правильному, Михаил Игоревич Полиевктов – Большой Брат, увеличенный временем, поставивший сам себя в такую позицию Секретный Брат. Или просто брат уже упомянутых особ с бантиками.
23
Нюфар лютеум (Nuphar luteum) – желтая кувшинка. Поджаренные семена, начиная с древности, употребляют как кофе.
Убежав от сестёр по возрасту, он, кажется, забыл выбросить из закромов души привычки детства. И, кажется, определившись и самоосознав себя, застеснялся родства с глупыми ещё и по–деревенски скроенными младшими сестрицами.
Он в гражданской одёжке, сшитой далеко не в роскошном Вильно, и не в Питере, откуда он недавно прибыл: жилет из чёрного крепа, расстёгнутая и намёком покрахмаленная рубашка, сбитый в сторону самовязный шейный аксессуар.
Галстук дорог на вид, но лоск на нём чисто наживной. Образовался он по причине чуть ли не ежеминутного ощупывания его, выправления и приглаживания перед зеркалом и без оного. Блеск усиливается во время обеденного застолья, завтрака и ужина, в пору пластилиновой и глиняной лепки, в полном соответствии с немытостью рук и… Скажем ещё честнее, – закрепился он окончательно по причине напускной творческой запущенности Михейши в целом, неотъемлемо включая детали.
Завершает описание внешности полутаёжного денди тускло–зелёный, художественно помятый сюртук с чёрными отворотами. Как дальний и отвергнутый родственник всего показного великолепия, сейчас он апатично свисает с деревянного кронштейна, украшенного резными набалдашниками и напоминающими своей формой переросшие луковицы экзотического растения, – то ли китайского чеснока, то ли корней североморских гладиолусов, удивительным образом прижившихся в сибирской глухомани.
Рассеянность и острейший ум, направленные по молодости не на целое, а на ароматные детали, являются органическим продолжением облика юноши и направляют всеми его поступками.