Поцелуй меня на закате
Шрифт:
– Говорите здесь.
– Скажу, если ты подтвердишь мои догадки насчет отца твоей дочери.
Лифт остановился на втором этаже и распахнул свои двери.
– Не вижу никакого смысла в наших беседах, – выпалила я и в последний момент вырвалась на свободу. Стальные двери захлопнулись, увозя отчима на третий этаж, в его личную резиденцию.
Поправив дрожащими руками пояс, я почти побежала в сторону юридического отдела.
На месте была только Галина. Она сосредоточенно перебирала в папке документы.
– Привет! –
– Привет, привет.
Она на миг оторвалась от бумаг и смерила меня оценивающим взглядом из-под очков.
– Вау, какое стильное платье! Что за повод?
– Сестра пригласила вечером в бар, – отмахнулась я.
Повесив серое пальто в шкаф для одежды, я переобулась в удобные туфли на небольшом каблуке и тут заметила на своем рабочем столе красивую коробочку с фруктами в шоколаде.
– Галь, у меня на столе что-то забыли.
Она приспустила очки на нос и загадочно усмехнулась.
– Ничего не забыли, Нина. Это тебе подарок.
– От кого?
– Ты вообще в курсе, кому вчера машину кофе полила?
– Н-нет… – вспыхнула, соврала. – Я так напугалась, что не смотрела на водителя.
– Ох, Нина, Нина! Вчера Брат Сергея Бисарова приезжал. Помнишь Сережу?
В сердце что-то больно обожгло, и я отвела взгляд. Помнила ли я Сережу? Какой глупый вопрос! На меня каждое утро смотрит его глазами маленькая дочка!
– Его брат заходил сюда, хотел уладить недоразумение на дороге. Ты ведь его машину кофе пометила! Он еще посмеялся, что провел в дороге двенадцать часов, жутко устал, и у него аллергия на молоко, а ты постаралась на славу. Элеонора сказала, что мы тебя отпустили из-за испорченной блузки, и он оставил на твоем рабочем столе коробку сладостей.
– Зачем?!
– В смысле? Мне откуда знать?
Почему-то мне показалось, что в кабинете холодно и одновременно невыносимо душно. Обхватив плечи руками, я подошла к окну и выглянула на улицу. Туман понемногу рассеивался, и стало видно очертания деревьев в центральном парке. Еще вчера яркие и сочные, багряные листья съежились и тихо падали на красивые, выложенные гранитной плиткой дорожки, а у меня внутри все звенело от напряжения. Вчера, меня будто насильно толкнули в прошлое, и кажется, кошмар не думал заканчиваться.
– Когда он уедет обратно в Москву? – глухо поинтересовалась я.
Галина пожала плечами.
– Бисаров? Не знаю, Нина. Вчера здесь была комиссия, сидели допоздна. Нашли недочеты в финансовой системе. Ян Русланович очень хороший адвокат, у него такие связи в Москве, ты себе даже представить не можешь! А тут семейный бизнес, понятно, что за интересы семьи он будет биться по-настоящему. Нашла коса на камень. Карпов вне себя от злости, тоже не привык, чтобы его проверяли, как мальчишку…
Я на миг прикрыла глаза. Сердце обливалось кровью. «Лучше бы он уезжал!
Я украдкой взглянула на Галину. Должна же она хоть что-то знать, мама ей доверяла! Элеонору не любила, да, Элеонора слишком заносчивая, а с Галиной мама всегда делилась секретами за чашкой кофе.
Я уже собиралась задать вопрос, как Галя сама подала голос.
– У него жена была блондинка. Врач, в отделении детской хирургии работала, – рассказывала она. – Тоненькая, как тростиночка, а выдержка – кремень! Ой, Нина, как же он ее любил!
– Кто? – не поняла я.
– Бисаров, кто же еще!
– Почему любил? Сейчас уже не любит?
Галя вздохнула и покачала головой.
– Нет ее давно. Ты еще у нас не работала, когда та трагедия случилась. Кровотечение на пятом месяце беременности открылось. Не смогли ни ее, ни ребеночка спасти. Ян Русланович после этого все здесь бросил на самотек, в Москву уехал.
– Страсти какие… – напряженно сглотнула я.
– Несчастливые они какие-то, эти Бисаровы, – не могла не согласиться она. – Вроде все в руки им идет – и связи, и деньги. Яна в прошлом году сам Президент почетной грамотой в Кремле награждал за хорошую работу! А счастья нет.
– Галь, скажи… у моей мамы были с кем-нибудь романы здесь, в центре в обход Карпова? – сорвалось с губ.
Она взглянула на меня исподлобья, с опаской, так, что я сразу поняла: не скажет правды.
– Кто же это знает… – развела руками. – Да и к чему ворошить прошлое? О тех, кого с нами нет, или хорошо, или никак.
Я медленно вернулась на свое рабочее место. Внутри все горело адским огнем. Как Сергей мог одновременно быть со мной и с мамой? Как?!
На столе все лежала красивая коробка с угощением. Я осторожно открыла крышку, и воздух наполнился терпким ароматом корицы, шоколада и апельсинов.
– Какой запах… – восхищенно протянула Галина.
Перед глазами всплыл образ Яна. Его карие глаза, колючая черная щетина, черная водолазка вместо белоснежной рубашки и галстука, кашемировое пальто цвета теплой корицы и шерстяной шарф с узором ему в тон. Надо же, я и не знала, что у него была жена…
– Да, запах приятный. Только никак не пойму, для чего он оставил мне сладости?
– Он переживал, что на дороге произошло недоразумение. Хотел сгладить неприятный осадок.
– Наверное, ты права, – произнесла я и отодвинула коробку в сторону. Мне казалось, если я прикоснусь к сладостям, станет еще больнее. Это как будто коснуться прошлого. Его терпкий осадок никуда не делся. Да и не денется никогда. Особенно, теперь, когда Карпов ввернул эту фразу про маму и Сережу, а Галя бухнула, как обухом, информацией о Яне.