Поцелуй осени

Карпович Ольга

Артур обернулся к Лике, открыто и ободряюще улыбнулся ей, подхватив под руку. И Лика пошла быстрее, внутренне замирая от предчувствия того, что ей суждено было увидеть. Они прошли базилику из красного камня, и тут же панораму низкого осеннего неба загородили острые, уносящиеся ввысь верхушки подъемных кранов. Казалось, не менее сотни

тяжелых экскаваторов трудились за забором, тысячи рабочих сновали по строительной площадке. До самого последнего момента Лика была уверена, что все в этом страшном месте давно умерло, погребено без возможности восстановления. И вдруг… Здесь все жило, росло, кипело надеждой. И множество людей, самых разных рас и возрастов, собравшихся в этот день у будущего мемориала, как завороженные смотрели на зарождение новой жизни в том месте, где, казалось, навсегда было уничтожено все живое. Здесь были люди, потерявшие в тот страшный день родных и близких, друзей и знакомых, и те, кто просто пришел поклониться памяти жертв часа, когда мировое сознание перевернулось, и человечество столкнулось с тем, что настоящее зло — это не конфликты с коллегами, не личная неустроенность или безденежье. «Может быть, — подумалось Лике, — в тот день ее современники, этакие баловни судьбы, родившиеся в относительно спокойное время, не заставшие мировых войн и крупных конфликтов, впервые задумались о том, что есть в жизни по-настоящему важного. Может быть, для кого-то это стало толчком, чтобы раз и навсегда отринуть все мелкое, суетное, бессмысленное, научиться смотреть вглубь, жить моментом, не страшась завтрашнего дня, не загадывая на будущее».

Лика искоса взглянула на сына, заметила, что на скулах его вспыхнули пятна румянца, взволнованно дрогнули ноздри. Мальчишка резко вскинул руку и быстро, стараясь не выдать своего волнения, отер тыльной стороной ладони глаза.

Они подошли к забору вместе, положили пышный букет белоснежных лилий туда, где высилась уже груда других цветов. Лика достала из сумки толстую свечу в специальном стакане, Артур щелкнул зажигалкой, и над желтоватым восковым столбиком затрепетал огонек. Он дрожал и бился на осеннем ветру, но не гас, не желал сдаваться, маленький, горячий и отважный.

Артур обернулся к Лике, сжал ее руку. И, заглянув в его синие глаза, она невольно увидела его таким, каким он станет когда-нибудь, через много лет. Большим, сильным, бесстрашным мужчиной, которого ничто уже не сможет напугать и сломить. Мужчиной, так похожим на его отца…

— Как ты думаешь, — спросил он вполголоса, — папа… Он совсем исчез или… Или, может быть, он смотрит на нас откуда-то?

И она, притянув его к себе, легко поцеловала в пахнущие солнцем и ветром волосы.

— Конечно, он не исчез. Он всегда здесь, с нами. Потому что бытие и наша земная жизнь, она ведь не прерывается по чьей-то там прихоти и не заканчивается никогда, уж я это точно знаю. Видишь, как кипит все вокруг. — Она махнула рукой в сторону орудующих экскаваторов. — Жизнь не окончена, она продолжается. А твоя… твоя так и вообще только начинается.

И мальчик, ткнувшись лицом ей в плечо, пробормотал отрывисто:

— Не только моя, наша… У меня ведь есть ты…

Кругом толпились люди — мужчины, женщины, подростки, старики, совсем маленькие дети, родившиеся уже после страшной трагедии. А высоко-высоко над толпой, над всем этим суетным городом, над смешным, таким маленьким, что-то себе воображающим человеческим миром, расстилалось бездонное, вечное и мудрое небо. Небо, которое все уже видело и точно знало, что жизнь бесконечна.