Поцелуй перед смертью
Шрифт:
10
В десять часов они покинули, рука в руке, учебный корпус – кристально ясный воздух звенел от криков студентов, коротающих перемену на улице. Мимо протопали три девицы в униформе капитанов групп поддержки; одна колотила деревянною ложкой по железной сковороде, две другие тащили плакат, извещающий о начале собрания бейсбольных болельщиков.
– Как твой бок, всё ещё болит? – спросила Дороти, озабоченная его мрачной миной.
– Немного, – ответил он.
– Часто это случается?
– Нет.
Они сошли с дорожки на газон.
– Когда пойдём? – Она сжала его руку.
– Днём. Около четырёх.
– Может, стоит пораньше?
– Зачем?
– Как, на это ж время уйдёт, а они, наверно, закрываются около пяти или около.
– Много времени это не займёт. Надо лишь всего-то заполнить бланк заявления на свидетельство, а потом на этом же этаже нам его и выдадут.
– Я бы лучше взяла с собой документ, что мне уже есть восемнадцать.
– Верно.
Она повернулась к нему, неожиданно серьёзная, покрасневшая от стыда. И врунья-то неважная, подумал он.
– Ты сильно расстроился, что пилюли не подействовали? – спросила она обеспокоенно.
– Да нет, не сильно.
– Ты ведь преувеличивал, да? Насчёт того, как всё будет дальше?
– Конечно. Всё у нас будет нормально. Просто я хотел, чтоб ты попробовала. Для твоей же пользы.
Она покраснела ещё сильнее. Он отвернулся, раздосадованный её бесхитростностью. Когда он взглянул на неё снова, все её угрызения уже были забыты, радостное нетерпение переполняло её, она улыбалась, охватив руками себя за локти. – Я больше не могу сидеть сегодня на занятиях. Я их пропущу.
– Правильно. Я тоже. Мы пропустим их вместе.
– Что ты имеешь в виду?
– Провести день вместе. А потом пойдём в Муниципалитет.
– Милый, я не могу. Весь день не могу. Мне ещё надо вернуться в общагу, собрать вещи, переодеться… Ты, что, ничего с собой не берёшь?
– Я уже оставил чемодан в отеле, когда резервировал номер.
– А! Но тебе же надо переодеться? Я хочу, чтоб ты надел синий костюм.
Он улыбнулся.
– Так точно, мэм. И всё-таки вы сможете уделить мне немного вашего драгоценного времени. До ланча.
– И что мы будем делать? – Они брели неторопливо по лужайке.
– Не знаю, – отвечал он. – Может, просто погуляем. Спустимся к реке.
– В такой обуви? – Она подняла ногу, демонстрируя мягкую кожаную туфлю. – У меня будет плоскостопие. В них же никакой жесткости нет.
– Ладно, – согласился он, – обойдёмся без реки.
– У меня есть идея, – она указала на корпус факультета Изящных Искусств впереди на их пути. – Пойдём в фонотеку в Изящных Искусствах и послушаем пластинки.
– Не знаю, сегодня такой хороший день, чтобы провести его… – он замолчал, увидев, что улыбка померкла на её лице.
Она смотрела уже мимо и дальше корпуса Изящных Искусств – на
– Последний раз, когда я была в здании Муниципалитета, я как раз ходила к тому врачу, – сказала она с горечью.
– Ну, теперь-то всё будет по-другому, – заметил он. И вдруг остановился.
– Что такое?
– Дорри, ты права. Зачем нам ждать до четырёх часов? Идём сейчас!
– Распишемся прямо сейчас?
– Да, сразу, как ты соберёшь вещи, переоденешься, сделаешь, что тебе нужно. Послушай, сейчас ты идёшь в общагу и собираешься. Что скажешь?
– Конечно, да! Да! О, сейчас же!
– Я тебе позвоню и скажу, где встречаемся.
– Да. Да. – Она потянулась к нему и горячо поцеловала в щёку. – Я так тебя люблю, – прошептала она.
В ответ он усмехнулся.
Она немедленно устремилась прочь, к себе в общежитие, шагая с такой скоростью, на какую только была способна. Напоследок, с сияющей улыбкой быстро оглянулась на него через плечо.
Он проводил её взглядом. Потом повернулся к передающей вышке, установленной на крыше Муниципалитета Блю-Ривер, самого высокого здания в городе – поднявшегося на четырнадцать этажей над уровнем тротуарных плит.
11
Он зашёл в корпус Изящных Искусств, где под пролётом главной лестницы была втиснута телефонная будка. Позвонив в справочную, узнал номер телефона Брачного Бюро.
– Брачное Бюро.
– Алло. Я хотел бы знать, как вы сегодня работаете.
– У нас открыто до двенадцати, потом с часу до полшестого.
– С двенадцати до часу – перерыв?
– Именно так.
– Спасибо. – Он повесил трубку, бросил ещё монетку в прорезь и набрал номер общежития. Телефонистка попыталась дозвониться до комнаты Дороти, но ответа не получила. Он положил трубку на рычаг, ломая голову над тем, что же могло задержать Дороти. Ведь такую развила прыть, что пора бы ей уже и придти к себе.
Мелочи у него больше не было; чтобы разменять долларовую бумажку, пришлось зайти в ближайшую закусочную в кампусе. Довольно сердитым взглядом он одарил там девицу, оккупировавшую телефонную будку. Когда болтушка наконец решила все свои вопросы, он зашёл в пропитавшуюся запахом её духов будку и плотно закрыл дверь. В этот раз Дороти оказалась на месте.
– Да?
– Привет. Где ты пропадала? Я звонил тебе минуты две назад.
– Я ещё кое-куда заскочила по дороге. Мне надо было купить перчатки, – сообщила она запыхавшись, совершенно счастливым голосом.
– А-а. Слушай, сейчас – двадцать пять минут одиннадцатого. Ты успеешь к двенадцати?
– Ну-у, я не знаю. Я хотела принять душ…
– К двенадцати пятнадцати?
– Хорошо.
– Слушай, ты ведь не собираешься отмечаться в журнале, что уезжаешь на уикенд?
– Это положено делать. Ты же знаешь правила.