Поцелуй смерти [Litres]
Шрифт:
Вампиры смотрели на меня, и за их угрюмостью, за гневом читался страх. Чего могут бояться монстры?
Естественно, других монстров.
Я поймала на себе взгляд Блондинчика, но припечатала меня этим словом бабуля:
– Монстр!
Я ответила единственное, что пришло в голову:
– Для тебя, бабуля, маршал Монстр.
– И почему у меня нет никакой стильной клички?
– А тебя никто не боится, Зебровски, – ответила я, улыбнувшись ему в благодарность за попытку обратить все в шутку.
– Да где уж мне, размазне, против твоей крутизны.
– Это так тебя жена называет?
– А вот это уже ниже пояса, –
Зебровски ухмыльнулся:
– А я не парюсь, что ты во всем круче меня, Анита. И никогда не парился.
Не будь я сейчас вооружена до зубов, не окружай нас кровожадные вампиры, да не гляди столько других копов, я бы его обняла.
– Спасибо, Зебровски.
Но глазами я попыталась ему показать, как много это для меня значит. Такой момент мужской дружбы, когда на самом деле невозможно выразить проносящийся в голове вихрь эмоций.
Он улыбнулся – не обычной своей нахальной вызывающей улыбочкой, а нормальной улыбкой, и глаза были усталыми и какими-то нежными. Он кивнул, я улыбнулась в ответ, и все. Он понял, что я поняла, что он понимает. Одна фраза, два взгляда и кивок. С любой женщиной тут было бы не меньше пяти минут разговоров. Мне повезло, что я мужским языком владею свободно.
Глава пятая
Зебровски был занят разговором с позвонившим Дольфом, так что отвести еще семерых вампиров в большой грузовой лифт мне помогали Стивенс, Ульрих и Смит. Я решила держать Блондинчика рядом с собой, потому что раз он мне на мозги так сильно действует, непонятно, насколько он может другим заморочить голову, и доверять ему нельзя. К тому же убрать его от себя – значит признать, что он мне действует на мозг, и я не знаю, что с этим делать. Для меня единственный способ борьбы с чем бы то ни было – лицом к лицу, поэтому Блондин остался со мной. Но он даже вполовину не так меня доставал, как лифт. Это была голая металлическая клеть, в которой нужно было тянуть рычаг управления. Открывалась она в холодноватую темную шахту двойной дверью – решетчатой деревянной и второй, из металлической сетки, но в остальном была настоящей клеткой, открытой со всех сторон. Ящик смерти, если кто-то сможет забраться наверх.
Смита я поставила управлять лифтом. В прошлый раз он это уже делал и нас не разбил об стенку. Автомат я закинула на плечо, прижалась к нему щекой и выдохнула, так что стояла ровно, направив ствол вверх, в переплетения решетки.
– Почему вверх целишься? – спросил Стивенс.
– Бывают вампиры, которые умеют летать, – ответила я, не сводя глаз с шахты.
– Я думал, киношная чушь, – сказал он.
– Не киношная чушь. – Я расслабила глаза, рассматривая темноту над нами, высматривая движение. Любое движение, потому что не должно быть никакого.
– Поехали, – сказал Смит.
Я чуть согнула колени, приготовилась, все так же всматриваясь в темноту над головой.
– Поехали.
Лифт дернулся, ожил. Как будто под тобой закачалась палуба. Потом рывки кончились, мы плавно поехали вниз.
– Мало кто смотрит вверх, – сказал Блондин вопросительно.
– А я и есть мало кто.
Это было сказано тихо – мое внимание все было сосредоточено на уходящей от нас темноте. Пока что двигались только мы и тросы. Я заставила себя не фиксироваться на них, а смотреть рассеянно, ни на что конкретно – как высматриваешь в лесу зверей на охоте. Не оленя ищешь, а шевеление.
– Подъезжаем, Анита, – сказал Смит.
Я собралась, и лифт дернулся, стукнул, остановился. Я покачнулась – как и все мы – и стукнулась об Блондинчика. В этот самый момент я ощутила его страх. Он, собака, закрывался изо всех сил, будучи так близко ко мне, но прикосновение резко усиливает все вампирские ментальные штучки – я о своих штучках, не его. Двери открылись. Смит стоял ближе, значит, он их и открывал, наверное. Но я смотрела не на него, а на Блондинчика.
Мы встретились взглядами. Смит и Ульрих выводили из лифта передних вампиров.
– Ты перепуган, – сказала я тихо.
– Меня забрали в полицию по обвинению в убийстве. Так что удивительного, что я боюсь?
Но глаза у него слишком вылезали из орбит, рот раскрыт. Будь он человеком, он бы часто дышал и сердце у него бы колотилось как бешеное. Мертв он уже двадцать лет. Пора бы меньше проявлять признаков стресса. Или он меня от чего-то отвлекает?
Я глянула ему за спину, мелькнула вампирская бабушка – Смит, Ульрих и еще один патрульный выводили ее из лифта. Я снова посмотрела на Блондинчика.
– Только без глупостей, – сказала я.
– Ты это кому? – спросил Стивенс.
Мы пошли вперед, вроде как гоня перед собой гурт вампиров.
– Вот ему.
Блондинчик улыбнулся, и улыбка мне эта не понравилась. Совсем.
Я схватила его за руку и потащила прочь из лифта, догонять остальных, но с цепями быстро не побегаешь. Не хотелось мне оставлять Стивенса одного с прочими вампирами в лифте, но… кошки у меня на душе скребли.
Мы вышли в переднее помещение склада, а Смит и другие полицейские тем временем выводили скованных вампиров в ночную темноту. Когда мы вернулись, Ульрих стоял в дверях, пропуская их, Стивен шел впереди с уже вышедшими, а я замыкала шествие. Блондинчик, оказавшийся как раз передо мной, шел медленнее, чем позволяли цепи.
Бабушка оглянулась. Я посмотрела ей в глаза, увидела это, поняла, что она собирается сделать, но нас с ней разделяло несколько ярдов. Я увидела ее перепуганные глаза, увидела, как она собирается с духом. Ульриху пришлось подхватить вампира, который запутался в оковах. Он помогал задержанному выйти из дверей, и с оставшимися были Стивенс и я. Стивенс был ближе.
– Стивен, смотри за бабкой! – крикнула я.
Он обернулся, но пистолета не поднял, только взгляд. Мало он имел дела с вампирами.
– Бабуля, не надо, – сказала я. – Не дергайся.
– Ага, а то убьешь?
– Попытка к бегству позволяет нам бить на поражение. Не надо.
Стивен посмотрел на нее, на меня.
– Что происходит?
– Она собирается.
– Куда собирается?
– Бежать, – пояснила я.
– Откуда ты знаешь?
– Да просто знаю.
Тут не надо быть экстрасенсом – достаточно многолетнего опыта. Я знала точно.
– Да что знаешь?
– Стивенс, ты, главное, не дай ей сбежать, – сказал ему Ульрих.