Поцелуй в ночи
Шрифт:
– С какой вестью пожаловала, дитя? – хриплый голос я не смогла распознать.
– Простите, святейший, не изволите ли указать дорогу страждущему путнику? – с надеждой протянула я одну из трех фраз-паролей.
– Дитя, входи же, чего под дождем мокнешь, – и половина стены отъехала в сторону.
Приветливо улыбнувшись сторожевому, я проскользнула мимо него и наконец избавилась от потяжелевшего и сильно промокшего плаща. Спасать волосы уже не имело никакого смысла, они повисли слипшимися сосульками, с которых капала мутная вода. Монах протянул мне кусок белой тряпицы, и я едва не расцеловала пухленького мужчину.
– И что же понадобилось охотнику столь высокого ранга от обычного храма? – протянул мужчина лет тридцати на вид, потягиваясь в огромном золоченом кресле.
– Ваше высокопреосвященство, не прибедняйтесь, прошу вас, – улыбнулась я, – ваш храм по силе равен власти императорского престола, мне ли не знать. Я ведь лично для вас доставала в соседней стране подвески святой Анасиды. Так что прекрасно помню, сколько вы мне готовы были за нее заплатить до вмешательства мастера.
– Ладно, Лисабелла, твоя взяла, – отмахнулся глава церкви ночи, – с чем пожаловала, еще и в столь тяжелое для церкви время. Ты не представляешь, сколько нам уже предложили взяток за свитки. У нашей паствы появится новый храм в Гарве с золотыми куполами и мраморными стенами из шальданита. Так что давай побыстрее, роднуля, у меня тут еще три страны на прямой линии. Вот думаю, где бы себе остров заиметь, кх-м новый храм во славу ночи воздвигнуть.
– Да не стесняйтесь, патриарх, – рассмеялась я, – а то не для вас яхту сальфадского шейха уворовали, которая теперь около вашего частного острова на Фитхе стоит. Или любимую наложницу Хамсарда Шестого тоже не для вас из гарема по ночной росе выносили. Ваша невестка три сервиза о голову всех присутствующих в гильдии разбила после вашей последней просьбы украсть императорский талмуд со святыми мощами пресветлой княжны Есил.
– Ладно, понял, не дурак, – хмыкнул мой собеседник. – Предъявляй свои требования, негодница.
– Хочу себе один из свитков, – сложила я руки на груди.
– Да ты… – возмущенно начал патриарх.
– Журналисты, – мелодично протянула я, рассматривая честными глазами мужчину.
– Черт с тобой, – пробормотал тот, сдаваясь, – но запомни, я тебе не бесплатно помогаю. Когда будешь в королевском замке, найди главную молебенную. Там хранится крест первого короля, вот он-то мне и нужен. Вещица редкая и достаточно старинная, чтобы про нее вообще мало кто помнил. Сможешь достать – мы будем в расчете. Нет, так треть от цены твоего заказа мои.
– А губа у вас не дура, – фыркнула я. – Идет, если про ту ценность вообще никто не помнит, то вам ее даже рядовой жулик утащит. Я в деле. Главное, свиток дайте, и пойду готовиться.
– Не спеши так, девочка, – наклонился вперед патриарх, – я слышал историю от невестки про твою мать и то, как с вами поступил отец. Знаешь, может я и не лучший пример для подражания, но никого из двадцати семи своих детей не бросил. Потому могу тебе только посочувствовать. А так, как твой нерадивый папаша мне поперек горла стоит, то я тебе даже немного задачу облегчу. Мне тут недавно глава императорского секретариата в покер проигрался, и у меня есть грамота пожалования. Так вот, я готов и ее тебе отдать, но при условии, что ты разрушишь репутацию графа Уришт. Он нам уже три закупки золота обломал, для церкви он как кость в горле. Разберешься с ним – и тебе хорошо, и мы внакладе не останемся.
– Но жаловательная грамота может только подтвердить мою родословную, – покачала я головой, – при любом раскладе я останусь незаконнорожденной и непризнанной. Для того, чтобы мой вес в делах рода начал преобладать над статусом брата, она должна быть подписана тремя заверителями.
– Да, все верно. Первая подпись секретаря императора, вторая моя. Третью тебе, правда, самой придется доставать, но не думаю, что у тебя это вызовет затруднения. Заскочишь в гильдию, и прекраснейшая из женщин тебе ее быстренько нарисует от лица тайного императорского дознавателя. Тот даже если поймет, что ты его кинула, все равно не признается. Это же такое пятно на репутации, тем более когда две подписи из трех вполне себе реальные и вопросов не вызывают.
– Хотите сказать, – я аж поперхнулась воздухом, – после вот таких выкрутасов с моей стороны ко мне стражу на круглосуточное дежурство не приставят? А воровать я когда буду?
– А не это ли тебе надо, красавица? – рассмеялся мужчина. – Я-то прекрасно знаю, какими методами ты работаешь. В девяноста процентах случаев именно за эти навыки я и выбирал тебя. Ты даже из самой дерьмовой ситуации найдешь изящный выход. Не заливай мне тут. Надеюсь, мы друг друга услышали и поняли.
– Конечно, Лорд Садо, – поклонилась я. – С этого момента вы не пожалеете о том, что моими руками решили бросить вызов графу. Увы, я не умею останавливаться на полпути.
– Вот и замечательно, – кивнул мужчина, – грамоту заберешь на выходе. И не советую идти через парадные двери. Эти девицы хуже древних божеств, все поголовно чокнутые истерички. Одну везучую уже насмерть затоптали, так что теперь ждем явления силовой гвардии, мне проблемы в храме не нужны. Нынче ремонт полов из ценного дерева в пару миллионов мне встанет.
– Всего вам наилучшего, ваше высокопреосвященство, – я поднялась и поклонилась.
– И тебе в добрый путь, воровка, – махнул мужчина, показывая, что аудиенция окончена.
Настроение практически мгновенно поднялось до отметки “просто шикарно”. Такого подъема душевных сил у меня уже давно не случалось. Тот же привратник, что запустил меня в стены церкви, вернул мне накидку и протянул перетянутый алой лентой свиток. Оказывается, меня тут ждали, не иначе как половина города знает, что я иду за императорской короной. Да и бог с ним, до королевской стражи это все равно вряд ли дойдет, те слишком глупы, чтобы поверить сплетням, расползающимся по улицам бедного района столицы.
Поблагодарив мужчину, я укуталась в сырую ткань и понадежнее спрятала столь ценную бумагу. В небольшой холщовый мешочек я пока залезать не стала. Неизвестно, что мне было велено передать, а меньше знают – крепче спят. Все же я на собственном опыте убедилась, что мужики хлеще любой базарной бабки – языками чешут только в путь. Монах лишь с раздражением проследил, как неизвестный сверток исчезает в складках моего платья и отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес. Значит, я была права – это передачка от архиепископа.