Поцелуй в темноте
Шрифт:
– Поэтому ты и ушел из прокуратуры? – Пол ощущал собственную вину в невзгодах друга. Он появился в городе вскоре после того, как Митч открыл частную практику, но был слишком занят собственными проблемами, чтобы выяснять, что послужило причиной ухода.
– Да. Окружной прокурор вернулся к своим обязанностям, как только стих вой, и забрал у меня все интересные дела, оставив одно барахло.
– Видимо, для тебя не составляет загадки, почему Ройс Уинстон не относится к числу
– Но ведь с тех пор прошли годы! Ройс надо было бы честно признаться, что честолюбие присуще не одному мне. Даже если я вел то дело, преследуя одни честолюбивые цели, все равно я честно исполнял свой долг. Откуда мне было знать, что ее отец склонен к самоубийству?
Пол усматривал логику в позиции Ройс, но не хотел спорить с Митчем. Бедняжка потеряла отца и наверняка видела в Митче олицетворение ненавистной ей продажной адвокатской касты.
– Черт, какую свинью она подложила мне на своей программе! Теперь журналисты вцепятся в меня мертвой хваткой.
Никогда еще Пол не видел Митча в таком гневе. Митч всегда был одним из наиболее сдержанных из всех его знакомых; он крайне редко выходил из себя. Неужели он действительно вынашивал планы побороться за видную должность, а Ройс несвоевременно вывела его на чистую воду?
В таком случае она проявила проницательность и потянула за ниточку, которую проглядел даже Пол. Митч действительно отказывался защищать обвиняемых в изнасиловании. Почему?
– Ты взялся защищать пуму? Это дополнительная реклама.
– Не пуму, а фонд защиты дикой природы, вчинивший иск департаменту охоты и рыболовства. Департамент собирается истребить пуму, напавшую на охотника. – Митч поднял палец. – Хотелось бы мне понять, как об этом пронюхала Ройс. Фонд только что нанял меня.
– Шила в мешке не утаить. Если бы это было не так, я бы лишился источника к существованию.
– Терпеть не могу, когда посторонние лезут в мои дела. Ты знаешь об этом лучше других.
Пол кивнул. Митч охранял свою частную жизнь, особенно прошлую, с яростью питбуля. Задеть его было не менее опасно, чем оскорбить Хомейни.
– Никому не позволено сделать мне гадость и не поплатиться за это. Ройс поступила опрометчиво. Я сверну ей шею.
– О, да ты уже превратилась в знаменитость! – воскликнул Брент на следующий вечер на пороге элегантного отеля «Сент-Френсис», где начинался аукцион, средства от которого направлялись на финансирование Центра помощи бедствующим женщинам.
В его голосе прозвучали нотки враждебности – или это ей только показалось? Разве ее успех может повредить Бренту? С этой чертой его характера она была доселе незнакома.
Их приветствовала
Перед ней вынырнул один из репортеров с жалкими остатками рыжих волос на лысине.
– Верно ли, что вы с Дюраном были любовниками?
– Не болтайте ерунду! – Ей сразу стало нехорошо. Разве невинный поцелуй в темноте равносилен любовной связи? К тому же об этом эпизоде никому не было известно – или Митч проболтался?
Неужели он, решив отомстить за удар, который она нанесла ему накануне, постарается, чтобы о поцелуе стало известно Бренту? Как она объяснит, почему целуется с мужчиной, к которому испытывает лютую ненависть? Она не могла объяснить этого даже самой себе.
– Этот мерзавец – Тобиас Ингеблатт из «Позора», – сказала она Бренту.
«Вечерний обзор» был местной бульварной газетенкой, основным источником существования которого были рекламные объявления супермаркетов, заманивающих покупателей низкими ценами на пеленки и майонез. Все дружно обзывали газету «Вечерним позором», что не мешало ей идти по популярности следом за аналогичными изданиями общенационального масштаба. «Позор» огромными тиражами распространял сплетни о тайных дрязгах местных знаменитостей.
Тобиас Ингеблатт – звезда мерзкой газетки, с отвращением подумала Ройс. Зарабатывал он минимум раза в три больше, чем ее дядя, к тому же нередко продавал свои репортажи в национальные таблоиды. Наиболее бойко шли его статейки о похождениях инопланетян с головами в виде лампочек накаливания. Однажды его опус, да еще с фотографией, попал на первую страницу национального таблоида: Ингеблатт писал о финансовой поддержке, оказанной инопланетянами Биллу Клинтону в его избирательной кампании. Номер разошелся за один день.
Присутствие Ингеблатта действовало Ройс на нервы.
– Вот и мои родители, – обрадовался Брент. – Давай сначала поздороваемся с ними, а потом посмотрим, что выставлено на аукцион.
Ройс позволила ему провести ее по лабиринту накрытых столов. Зал был освещен свечами, свет их причудливо играл на стенах, затянутых драпировочной тканью персикового цвета. Пятачок для танцев был превращен в выставку аукционного товара. Ройс рассматривала толпу на пятачке, надеясь отыскать в ней знакомых.