Поцелуй женщины-паука
Шрифт:
Начальник. Ну же… хотите, чтобы сержант вышел на минуту?
Заключенный. Нет, просто… если ко мне кто-то приходил, они ведь не знали, что меня завтра выпускают…
Начальник. О чем вы?.. Я не понимаю, к чему вы клоните. Говорите яснее, у меня нет времени на разговоры…
Заключенный. Мне принесли бы очередную передачу… Чтобы я мог объяснить все Арреги…
Начальник. Нет, это уже не важно. Скажите, что ничего не принесли, потому что адвокат знал о вашем освобождении. А завтра уже будете обедать дома, Молина.
Заключенный. Я не из-за себя, а из-за Арреги, сеньор. Чтобы он ничего не заподозрил.
Начальник. Ничего, Молина, и так все нормально.
Заключенный. Простите, сеньор.
Начальник. Удачи.
Заключенный. Большое вам спасибо. За все…
— Бедный Валентин, ты смотришь на мои руки.
— Прости, задумался, это машинально.
— Твои глаза выдали тебя, мое сокровище…
— Что за язык… А? Ну, говори!
— Прости, но сегодня мне ничего не принесли.
— Ты ведь не виноват…
— О, Валентин…
— В чем дело?
— Ты не поверишь…
— В чем дело?.. Что за тайны?
— Ты не представляешь…
— Ну же… что случилось? Говори!
— Завтра я ухожу.
— В другую камеру?.. Хреново.
— Нет, меня выпускают на свободу.
— Не может быть!..
— Да, досрочно.
— Но ведь это здорово!..
— Не знаю…
— Даже не верится… Вот это новость!
— А как же ты?.. Теперь ты останешься один.
— Нет, я просто поверить не могу, тебе так повезло, Молина! Это просто фантастика, правда, слышишь?.. Ты серьезно или разыгрываешь?
— Серьезно.
— Отличные новости.
— Хорошо, что ты рад за меня.
— Да, я счастлив за тебя и еще по одной причине… Это здорово!
— Почему? Почему здорово?
— Молина, ты сделаешь кое-что для меня? Уверяю, это абсолютно безопасно.
— А в чем дело?
— Смотри… последние дни я обдумывал отличный план и злился на себя оттого, что не могу рассказать о нем своим товарищам. Я ломал голову, пытаясь найти способ… и вот ты преподнес мне его на блюдечке с голубой каемочкой.
— Нет, Валентин. Я на это не гожусь, ты с ума сошел.
— Послушай меня. Все очень просто. Ты запомнишь то, что я тебе скажу, вот и все. Все.
— Нет, ты спятил. За мной могут следить, пытаясь узнать, не являюсь ли я твоим сообщником.
— Не волнуйся. Подождешь пару дней или, может, даже недель. А я объясню тебе, как распознать, есть ли за тобой слежка.
— Нет, Валентин, меня выпускают досрочно. Чуть что, и упрячут обратно.
— Обещаю, тебе ничто не будет угрожать.
— Валентин, говорю же тебе. Даже и слышать ничего не хочу. Ни где твои приятели, ни кто они, ничего!
— Разве ты не хочешь, чтобы я тоже когда-нибудь отсюда вышел?
— Отсюда?
— Да, отсюда, на свободу…
— Конечно хочу…
— Тогда ты должен мне помочь.
— Я больше всего на свете хочу тебе помочь. Но говорю же, это ради твоего же блага… Не рассказывай мне ничего, ничего о своих товарищах. Потому что от меня мало толку: если меня поймают, я им все выложу.
— Я, а не ты отвечаю за своих товарищей. Если я прошу тебя о чем-то, значит, я уверен: тут все надежно. Тебе просто надо будет подождать пару дней и позвонить из телефона-автомата, не из дома. И назначить фиктивную встречу.
— Фиктивную встречу?
— Да, на случай, если их телефон прослушивается. Поэтому нужно пользоваться своеобразным кодом: например, ты говоришь, что встретишься с ними в кафе «Рио», и они поймут, где это на самом деле. Мы всегда назначаем так встречи по телефону. Если говорим об одном месте, на самом деле подразумеваем другое. Например, кинотеатр «Монументаль» — это дом одного из нас, а отель «Плаза» — угол в районе Боэдо.
— Меня это пугает, Валентин.
— Я все тебе объясню, тут нет ничего страшного. Ты увидишь — передать послание проще простого.
— Но если телефон прослушивается, меня схватят?
— Если ты будешь говорить из автомата и немного изменишь голос, что элементарно, то нет. Я научу тебя. Есть сотни способов — говорить с конфетой во рту, с зубочисткой под языком… Это раз плюнуть.
— Нет, Валентин…
— Ладно, обсудим позже.
— Нет!
— Ну как хочешь…
— …
— В чем дело?
— …
— Не отворачивайся… Посмотри на меня, пожалуйста.
— …
— Не зарывайся в подушку, пожалуйста, прошу тебя.
— Валентин…
— Что?
— Я не хочу оставлять тебя одного.
— Брось. Радуйся, что снова увидишь мать, сможешь о ней заботиться. Ты ведь этого хотел, разве нет?
— …
— Ну же, посмотри на меня.
— Не трогай меня…
— Хорошо, пожалуйста, Молина.
— …Ты будешь по мне скучать?
— Да, буду.
— Валентин, я поклялся, не знаю перед кем, может, перед Богом, хотя я и неверующий…
— Да?..
— …что я больше всего на свете хочу выйти отсюда, чтобы ухаживать за мамой. И что я пожертвую всем ради этого, что все остальное отойдет на второй план, что самое главное для меня — это ее здоровье. И мое желание сбылось.
— Так радуйся. Это очень благородно — думать о ком-то другом, а не о себе. Ты должен гордиться.
— Но разве это честно, Валентин?
— Что?
— Что я всегда остаюсь ни с чем… Что в моей жизни нет ничего моего, личного.
— Но у тебя есть мать, ты отвечаешь за нее, сам знаешь.
— Думаю, ты прав.
— Ну так?
— Слушай, моя мать прожила свою жизнь, у нее были муж, сын… Она уже старая, ей недолго осталось…
— Да, но она все еще жива.
— Да, и я тоже жив… Но когда начнется моя жизнь? Когда мне повезет и у меня появится что-то свое?