Почем килограмм славы (сборник)
Шрифт:
– Записал, – сказал Косой.
– А теперь, Федя, повтори Васе то, что ты ему сказал, на гражданском языке.
– Хе-хе, – заржал Косой и, заглядывая в листок, как в шпаргалку, медленно перевел: – «Так этот нехороший человек… предаст нас при первой же опасности».
Ночью на задворках детского сада трудилась «команда», освобождая помещение будущего спортзала.
Работали по двое: Хмырь в паре с Трошкиным, а Косой с Али-Бабой. Производительность была
– Семьдесят первая. – Хмырь опустил очередную секцию.
– Сорок шестая… – так же шепотом отсчитал у себя Косой.
– Не сорок шестая, а тридцать вторая! – прошипел Хмырь, державший под контролем работу товарищей. – Филонишь, гад!
– Александр Александрович! – громким шепотом позвал Косой. – А Гаврила Петрович по фене ругается!
– Отставить разговоры! – приказал Трошкин и вдруг заорал на весь город Новокасимск: – A-а!! Ой, нога, нога!!
– Тише ты! – Хмырь в темноте зажал ему рот.
– Этот Василий Алибабаевич… – простонал Трошкин, – этот нехороший человек… на ногу мне батарею сбросил, падла!
У двери лежала последняя батарея, ее оттащили в сторону. Хмырь потянул дверь, она легко поддалась. Все вошли в игротеку.
– Здесь! – простонал Трошкин, указывая на тумбочку.
Хмырь присел на корточки и потянул на себя ящичек.
Косой нервно чиркал спичкой. Дрожащее пламя осветило пачку трехрублевок, рядом лежала брошюра «Алкоголизм и семья»…
Наступило утро.
Али-Баба и два разбойника мирно похрапывали на своих постелях.
Трошкин вытащил из-под подушки честно сворованные деньги, вышел из номера и заковылял вниз по лестнице.
– Товарищ марафонец, – обратилась к нему дежурная, – вас просили позвонить по этому телефону. – Она протянула ему записку.
– Ну где же он? – нетерпеливо спрашивал профессор Мальцев Славина, бегая по кабинету новокасимской милиции. – Может, они его убили?..
– В восемь тридцать вышел из гостиницы, в девять ноль-ноль приобрел в универмаге четыре тренировочных костюма. В девять пятнадцать переоделся в общественном туалете. В данный момент очень медленной скоростью направляется к нам…
Хмырь нервно шагал по номеру из угла в угол.
– За шмотками, говоришь, пошел? – сердито спросил он, останавливаясь перед лежащим в постели Косым.
– Ага, – зевнул Косой. – Жрать охота, – пожаловался он.
– Да? – Хмырь снова забегал по комнате. – А если он вовсе ушел? А если он вовсе не вернется, а?
За окном послышалась далекая трель милицейского свистка. Хмырь вздрогнул, на цыпочках подбежав к своей кровати, юркнул под одеяло.
– Ай-я-яй! – вдруг зацокал языком на своей кровати Али-Баба. – Тьфу!
– Что плюешься, Вася? – спросил Косой.
– Шакал я паршивый! У детей деньги отнял, детский сад ограбил!
– Ишь какой культурный нашелся, – сказал Косой. – А когда ты у себя там на колонке бензин ослиной мочой разбавлял, не был паршивым?
– То бензин, а то дети! – Али-Баба вздохнул, встал и пошел.
– Ты куда, Вася? – забеспокоился Косой.
– В тюрьму. – Али-Баба снова вздохнул и вышел из номера.
– Продаст! Век воли не видать, продаст! – сообщил из-под одеяла Хмырь.
Косой спрыгнул с кровати, подбежал к двери и высунулся в коридор.
– Вась, а Вась! – тихонько позвал он удаляющегося по ковровой дорожке дезертира.
– Ну что? – Али-Баба нехотя остановился.
– У тебя какой срок был?
– Год. И три за побег… Четыре, а что?
– А теперь еще шесть дадут! – ласково пообещал Косой. – Статья восемьдесят девятая, кража со взломом. Иди-иди, Вася!..
Али-Баба подумал, подумал… Потом горестно поцокал языком и пошел обратно в номер.
Отворилась дверь, и в кабинет, прихрамывая, вошел Трошкин. Он был небритый и усталый, под глазами лежали глубокие тени, синий тренировочный костюм был ему тесен.
Мальцев посмотрел на вошедшего, шагнул к нему, порывисто обнял:
– Евгений Иваныч, родной, а я думал, вас нет в живых.
– Ну, чего там… – Трошкин похлопал профессора по спине.
Славин тоже пожал руку Трошкину.
– Простите, Николай Георгиевич, – сказал он Мальцеву. – Времени у нас в обрез. Садитесь, Евгений Иваныч!
– Не хочу, – отказался Трошкин.
– Вот! – Лейтенант протянул Трошкину ведомость. – Распишитесь: деньги на четверых, суточные и квартирные. Одежда, – он показал на стул, где лежали пальто, сапоги, ушанки. Сверху лежала профессорская дубленка.
– Это вам. – Мальцев похлопал по ней ладошкой.
Трошкин посмотрел, но ничего не сказал.
– А почему четыре? – обеспокоенно спросил он. – Что же, мне и этого Василия Алибабаевича с собой водить?
– Придется. Если его сейчас арестовать, у тех двоих будет лишний повод для подозрений. В Москве будете жить по адресу: 7-й Строительный переулок, дом восемь.
– Квартира? – уточнил Трошкин.
– Выбирайте любую – этот дом подготовлен к сносу. Жильцы выселены.
– Да ведь там не топят, наверное! – забеспокоился Мальцев.
– Не топят, – согласился лейтенант, – и света нет.
– Вот видите. А может быть, они остановятся на даче? У меня под Москвой зимняя дача, – предложил Мальцев.