Почему поют русалки

Харрис К. С.

Убитый лежал навзничь, одна нога была неловко подвернута вбок, будто его оставили в том положении, в котором он упал. Плоть нигде не была срезана с тела. Никакого изъятия внутренностей. Горло его не было перерезано. Причина смерти совершенно ясна – удар ножом, нанесенный в бок. Только присутствие корня мандрагоры во рту жертвы могло бы связать это убийство с убийствами Торнтона, Кармайкла и Стентона. В таком случае почему способ, которым оно произведено, так сильно отличается от предыдущих?

Звук шагов Лавджоя гулко разнесся в воздухе. Тело жертвы никто не побеспокоился прикрыть, и теперь убитый человек лежал, уставив в небо мертвые глаза. Черты его лица после смерти смягчились.

Он был молод, как и предполагал магистрат, лет около двадцати. Красивый юноша с каштановыми волосами, правильными чертами загорелого, обветренного лица, принадлежавшего человеку, который проводит жизнь в море. На нем был мундир лейтенанта королевского флота, поблескивали аккуратно начищенные пуговицы и пряжки.

– Лейтенант флота его величества? – спросил магистрат.

– Да. Имя – Адриан Беллами, приписан к экипажу судна «Корнуолл». Не чета вашему сынку банкира или будущему пэру.

Едва заметную нотку издевки, прозвучавшую в этих словах, Лавджой предпочел проигнорировать.

– Как давно «Корнуолл» стоит в порту на якоре?

– Пришвартовался в ночь на понедельник, насколько мне известно. В конце нынешней недели намерен сниматься.

Лавджой нахмурился. Еще недели не прошло со дня убийства Доминика Стентона. Это означает, что интервал между двумя последними убийствами составил несколько дней, в то время как между предыдущими прошло несколько месяцев. Почему? О чем это может говорить?

– Вы разговаривали с капитаном судна? – спросил Лавджой.

– Разумеется. По его словам, парень отправился на берег, получив известие.

– От кого?

– От его семьи, кажется. По крайней мере, так он сообщил капитану, сказав, что намерен навестить близких в Гринвиче.

Джеймс Рид перевел глаза на лежавший на земле труп. На мгновение гримаса полного безразличия оставила его лицо, нервно завибрировал мускул на тяжелой челюсти.

– Недалеко же он ушел.

– Да, – медленно проговорил Генри. – Совсем недалеко.

ГЛАВА 26

Себастьян вошел в кабинет Генри Лавджоя на Куин-стрит, когда тот сидел за письменным столом и, опустив голову и нахмурив лоб, с лихорадочной быстротой покрывал записями страницы лежавшего перед ним блокнота.

– Я уже слышал о происшествии с лейтенантом Беллами, – объявил Себастьян, как только клерк оставил их наедине.

Магистрат снял очки, усталым жестом потер переносицу.

– Необъяснимое происшествие. Совершенно необъяснимое. На теле отсутствуют увечья и надругательства, подобные причиненным в предыдущих случаях. Смертельная рана нанесена в бок жертвы, а не в горло. Но в то же время присутствие корня мандрагоры во рту убитого со всей несомненностью указывает на связь с тремя недавними убийствами.

– У меня создалось такое же впечатление.

Магистрат взял в руки увесистый том и поднялся из-за стола.

– Когда я высказал это предположение, мистер Джеймс Рид позволил себе со мной не согласиться. Впоследствии я говорил с его коллегами, Аароном Грэхемом и сэром Уильямом, которым сообщил свое мнение о данном случае. Оба согласились со мной в том, что смерть Николаса Торнтона может быть связана с убийствами мистера Кармайкла и молодого Стентона. Но к моему замечанию о странном соответствии между происшедшим и стихотворением Джона Донна они отнеслись с известной долей скептицизма. Кроме того, как и мистер Джеймс Рид, они полагают, что несчастный случай в доках не имеет отношения к предыдущим трем убийствам.

Себастьян следил глазами за тем, как магистрат ставит книгу на полку застекленного шкафа у двери кабинета.

– Стало быть, расследование будет вести Боу-стрит.

– Да. Мое присутствие сочтено нежелательным, поскольку место, где был обнаружен труп, находится вне контролируемого мною участка.

Себастьян кивнул.

На Боу-стрит располагалось первое отделение полицейского уголовного суда, учрежденного в Лондоне в 1750 году. Магистратом был назначен Генри Филдинг, после отставки которого командование принял его брат, Джон. Деятельность обоих братьев по расследованию все увеличивавшегося числа преступлений в растущей столице протекала столь успешно, что к 1792 году было организованно уже полдюжины отделений, включая расположенное на Куин-стрит. Из них всех только первое распространяло власть на всю зону метрополии и территории, ближайшие к ней. «Гонцы старушки Боу-стрит», как называли сыщиков полицейского суда, были известны всей Англии.

– Мои полномочия ограничены подведомственной мне территорией, – продолжал Лавджой, возвращаясь к столу и усаживаясь. – Строго говоря, мне следовало доложить на Боу-стрит о нашей поездке в Кент.

– Что вы могли бы мне рассказать о происшествии в доках?

– Сверх того, что вам известно из газет, почти ничего. Молодой человек является сыном некоего капитана Эдварда Беллами из Гринвича.

– Отец также служил в королевском флоте?

– Нет. Отставной капитан торгового судна. – Тут магистрат минуту колебался, прежде чем продолжить. – Картина этого убийства резко отличается от известных вам случаев не только способом, которым был нанесен смертельный удар, и отсутствием следов надругательства над телом. Различие в другом. Труп Беллами был оставлен на месте преступления, у стены одного из пакгаузов на территории доков. Никакой бравады, никакой наглой демонстрации останков.

– Может быть, убийце не хватило времени, – предположил Себастьян.

Лавджой водрузил очки обратно на кончик носа.

– Возможно, вы правы, и наличие корня мандрагоры во рту убитого лейтенанта подтверждает ваше предположение. Убийца словно нарочно пропустил вторую строчку стиха, имея намерение вернуться к ней впоследствии. Но почему он так поступил?

– Потому что судно, на котором служил лейтенант Беллами, находилось в плавании. Намеченная жертва была временно недоступна.

Полицейский судья бросил на собеседника взгляд поверх стекол очков.

– Вы считаете, что убийца располагает своих жертв в каком-то подобии распорядка?

– Мне кажется это очевидным.

– «Спой с русалкой на Семик», – пробормотал Лавджой вполголоса.

– О чем вы?

– Следующая строчка стиха. «Спой с русалкой на Семик». Если он намерен придерживаться некоего порядка, в следующий раз речь пойдет о русалке.

Его собеседник тяжело вздохнул.

– На Боу-стрит в это ни за что не поверят.

ГЛАВА 27