Почему все дуры такие женщины
Шрифт:
В США пьеса не имела особенного успеха. Для них сюжет о бунте героини против бездушности мира, где властвует доллар, был не нов. Эта тема часто поднималась в театре и кино первой половины XX века. Но для советского зрителя это было окно в капиталистический мир, пусть ужасный, но притягательный. Ну а Раневская сыграла Берди так, что финал оставлял ощущение моральной победы этой униженной женщины над всем смеющимся над ней бездушным миром.
Ее крылатые фразы
О ДЕНЬГАХ. Раневская любила повторять: «Из жизни нужно по возможности устранять все, для чего нужны деньги. –
Актриса Театра драмы Клавдия Васильевна Пугачева вспоминала о Раневской: «За время ее работы в Театре драмы мы сидели в одной гримировальной уборной. На гастролях нас часто селили в одном номере… Я получала много радости от общения с ней, хотя характер в общежитии у нее был нелегкий. Фаина интересовалась литературой, поэзией, музыкой, любила писать масляными красками пейзажи и натюрморты, как она их называла, «натур и морды». Она любила говорить образно, иногда весьма озорные вещи. Высказывала их с большим аппетитом и смелостью, и в ее устах это звучало как-то естественно. Она знала, что я не любила и никогда не употребляла подобных слов и выражений, и поэтому, высказавшись от души, добавляла: «Ах, простите, миледи, я не учла, что вы присутствуете». Я не обращала на это внимания. Я полюбила ее человеческую прелесть, ее редкостное дарование, юмор, озорство.
Среди зрителей в Театре драмы, которые видели спектакль «Лисички» с Раневской в роли Берди, был известный писатель Анатолий Алексин. Он, вспомнив сцену с пощечиной, сказал: «Раневская гениальна в любой роли, но в Берди она конгениальна!» И слезы навернулись на его глаза.
Актриса Театра драмы Клавдия Васильевна Пугачева вспоминала: «Это была лучшая роль Раневской в те годы. Стержнем этого спектакля стала схватка двух женских характеров – Реджины (которую играла прекрасная актриса Клавдия Половикова) и Берди. Образ Реджины, подлинной главы клана бизнесменов-нуворишей Хаббартов, противостоял образу Берди, мечтательницы из среды аристократов американского Юга. Обе актрисы превосходно сыграли труднейшие партии: Половикова – поражение в победе, Раневская – победу в поражении. Ибо ее Верди – осмеянная, поруганная, униженная – оставалась символом человеческой чистоты и достоинства».
Ее крылатые фразы
ПРО ТАЛАНТ. Часто говорят: «Талант – это вера в себя». А по-моему, талант – это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой, своими недостатками, чего я, кстати, никогда не замечала в посредственности. Они всегда так говорят о себе: «Сегодня я играл изумительно, как никогда! Вы знаете, какой я скромный? Вся Европа знает, какой я скромный!»
Тип женщины: Шикарная женщина
Женщина, знающая себе цену. Часто красива и нередко умна, значит, знает, где и в каких обстоятельствах демонстрировать то и другое, или то или другое достоинство. Обладает хорошими манерами, хорошо образованна, артистична, женственна. Умеет общаться и делает это с удовольствием. Ее достоинства видны всем, но про недостатки знает только она одна. Обладает здоровым самолюбием, позволяет любить себя и другим, но на дистанции.
Внешне выглядит ухоженно и холено.
На лице долго нет морщин.
Ходит плавно и раскованно. Спину держит прямо.
Одевается изысканно, но не всегда по последней моде. Однако в одежде
«Свадьба».
Мать невесты.
Ее крылатые фразы
ПРО ВЕРНОСТЬ. Раневскую спросили: «Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности – брюнетки или блондинки?» Не задумываясь она ответила: «Седые!»
В 1943 году Исидор Анненский пригласил ее на роль матери невесты в фильме «Свадьба» по Чехову. В этом фильме собрался блестящий актерский состав – Зоя Федорова, Эраст Гарин, Михаил Яншин, Сергей Мартинсон, Вера Марецкая, Осип Абдулов и многие другие звезды советского кино.
Снимали картину в большой спешке, чтобы успеть к сорокалетию со дня смерти Чехова. Раневская по этому поводу ехидничала: «У нас же и из годовщины смерти могут сделать праздник». Впрочем, работу над этим фильмом она вообще называла «моя Голгофа!».
Снимали фильм в голодной военной Москве, по ночам, гримировались под зонтиком, потому что с потолка капало…
Даже костюмерных не было, и Раневская с Марецкой шли на съемки через полгорода в длинных платьях, «как две сумасшедшие, сбежавшие из прошлого века». К томе же ее раздражала демократичность Анненского, разрешавшего актерам много «отсебятины».
Но несмотря на все это, фильм получился ярким и забавным и стал одним из немногих фильмов Раневской, которые стоит смотреть не только ради нее одной.
Раневская говорила, что, читая «Свадьбу», она ни разу не улыбнулась: «Свадьба» – личная трагедия Чехова, ибо он страдал, когда встречался с пошлостью и мещанством».
Подготовиться к роли ей помогли ее детские воспоминания:
«Я стою в детской на подоконнике и смотрю в окно дома напротив. Нас разделяет узкая улица, и потому мне хорошо видно все, что там происходит. Там танцуют, смеются, визжат. Это бал в офицерском собрании. Мне семь лет, я не знаю слов «пошлость» и «мещанство», но мне очень не нравится все, что вижу на втором этаже в окне дома напротив. Я не буду, когда вырасту, взвизгивать, обмахиваться носовым платком или веером, так хохотать и гримасничать!..
Истории из ее жизни
В 1942 году Сергей Эйзенштейн пригласил Раневскую в свой знаменитый фильм «Иван Грозный» на роль Ефросиньи Старицкой.
Великий режиссер, гениальный сценарий, сложная большая роль – конечно, Раневская с восторгом согласилась. Но время шло, а ее на пробы так и не вызывали. В июне она написала Эйзенштейну: «Может быть, Вы меня отлучили от ложа, стола и пробы? Будет мне очень это горестно, т. к. я люблю Вас, Грозного и Ефросинью!» Увы, министр кинематографии Иван Большаков был резко против ее участия в фильме. «Семитские черты Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах… – писал он курировавшему культуру секретарю ЦК Щербакову. – Утверждать Раневскую на роль Ефросиньи не следует, хотя Эйзенштейн будет апеллировать во все инстанции».
В итоге Ефросинью сыграла Серафима Бирман, у которой, кстати, была не менее семитская внешность. А Раневская, которая, конечно, ничего не знала о суете вокруг ее кандидатуры, смертельно обиделась на Эйзенштейна.
Впрочем, их отношения скоро наладились – Раневской объяснили, что режиссер действительно ничего не мог сделать. Но о несыгранной роли она жалела всю жизнь.