Почему Я? Часть 2
Шрифт:
Мальчикам тоже часто нужен был совет, и они также, не стесняясь, поверяли ей свои самые близкие, порой интимные секреты, потому что Женя для них была своим парнем – дружбаном. А вот у самой Жени отношения с мальчиками как-то не складывались – все, кто пытался к ней подкатить, были не те. Не те, кто ей был нужен. Не то чтобы она была привередой, но хотелось принца как из сказки, с которым как в омут с головой. Да и было, если честно, этих поклонников не очень много, по пальцам можно пересчитать. Женя считала, что не стоит разбрасываться, и верила, что все лучшее ее ждет впереди, она еще встретит своего принца – единственного и на всю жизнь. Нужно только немного подождать, судьба обязательно не
Она уже определила, как в недалеком будущем будет выглядеть ее женское счастье, и вывела для себя формулу своего семейного благоденствия и благополучия – это Oн, Oна, и самый уютный в мире дом на зависть всем, в который они с любимым, закончив свои дневные дела, будут торопиться каждый вечер, и дети, двое, не меньше – мальчик и девочка, а может, и больше.
Закончив школу с великолепным аттестатом, без проблем поступила в аэрокосмический. Ее всегда манило и завораживало звездное небо, в нем таилось столько загадок и секретов. Она считала, что, обретя нужные знания, станет к нему ближе и обязательно раскроет пусть хотя бы даже небольшую их часть. Своего принца, того, о котором мечтала всю жизнь, она увидела сразу, как только зашла в аудиторию на первую лекцию. Высокий, широкоплечий, подтянутый, светловолосый, в синих потертых джинсах и черном свитере на голое, загорелое, как бронза, тело, который, облегая, подчеркивал всю рельефность его накачанного торса – атлета. С белоснежной загадочной улыбкой и голубыми, смешливыми, с легкой сумасшедшинкой глазами, немножко самоуверенный, немножко надменный – таков был Алексей.
Женино сердечко дрогнуло и забилось часто-часто. Она всю пару не могла отвести взгляда от его античного профиля, даже не слушала, о чем говорил седой преподаватель, который вел их курс.
Надо сказать, что не одна Женя была очарована сказочным красавцем. За Алексеем охотилась добрая половина женской части коллектива всего института. А он никого не выделял, со всеми общался ровно, на женские хитрости и уловки не реагировал и умело обходил расставленные самыми искушенными и опытными обольстительницами ловушки, не попадая ни в чьи силки. Казалось, его интересовала только учеба.
Прошло два года. Их группа после окончания очередного семестра отправилась в поход на природу. Палатки поставили возле речки. Мальчики ловили рыбу, девочки накрывали на стол. Потом, после сытного ужина, все вместе уселись у костра, впитывая всеми порами кожи обжигающий жар от горящих поленьев и неспешно потягивая вино. Дым ровным столбиком уносился далеко в ночное небо. На самом небе, как желтый кусочек дорогого сыра, повис диск луны, освещая все вокруг как днем. Так всегда происходит в полнолуние. На душе было необычайно хорошо.
– Спой, Женя, – попросили ее ребята.
Когда-то родители научили ее музицировать, для этого специально было приобретено пианино. Два раза в неделю приходил строгий учитель Фридрих Исаакович, который учил ее играть по нотам, но, став постарше, Женя забросила пианино, ее увлекла гитара, ей она была ближе по духу. Слух у Жени был великолепный, самые сложные композиции она подбирала сама, без помощи нот, на слух. Голосом тоже была не обделена. Он у нее был чистый, звонкий и в то же время сильный. Как только она взяла пару аккордов, стало тихо. Запев, приковала все внимание к себе. Ребята просили еще и еще. Репертуар у нее был разнообразный – от слезливых девчачьих песенок до залихватски-мужских. Особенно у нее хорошо получались романсы. Через какое-то время она заметила, что Алексей смотрит на нее неотрывно, и в его всегда насмешливых глазах читалось откровенное восхищение. И это подзадоривало ее, она вошла в раж, играя амплитудой голоса как заправская оперная дива, моментально переходя с высоких нот на низкие.
В этот вечер у них все случилось. И именно так, как всегда представляла себе Женя. Алексей был настоящим принцем – очень нежным, заботливым и внимательным по отношению к ней. Они целовались до утра и никак не могли насладиться друг другом. А потом, уставшие и счастливые, уснули на заре, крепко обнявшись, под заливистую трель соловья.
Еще через какое-то время Алексей попросил ее руки. Сказка состоялась. Женя летала. Она была счастлива как никогда. Хлопоты по подготовке к самому важному торжеству в жизни каждой девушки – собственной свадьбе – такие приятные, хоть и надо переделать уйму дел: заказать зал, выбрать лимузин и пригласительные, посуду на стол, торт, да еще много, много всего мелкого и крупного. Она уже примеряла свадебное платье, когда вдруг почувствовала непонятную тянущую боль внизу живота.
– Наверное, ты беременна, – лукаво щурясь, предположила мама. – Обязательно сходи к врачу.
Врач как будто окатил ледяным душем, его вердикт был беспристрастным, безжалостным и таким ужасным… Сейчас у докторов не принято жалеть пациентов. Не знаю, почему они вдруг стали такими бездушными, а может, последователи Гиппократа всегда были такими. Они говорят пациентам все прямо, без утайки, без обиняков и какой-либо деликатности, не давая им ни единого, пусть самого иллюзорного, шанса. Каждое их слово, пока они зачитывают диагноз, звучит как забитый в крышку твоего гроба гвоздь. Они даже не удосужатся хотя бы ради приличия отвести глаза, в упор рассматривая больного как некую распластанную на операционном столе, приготовленную для препарации лягушку, пока выносят свой страшный приговор, словно имеют какое-то особое право быть самой главной истиной в последней инстанции, и от этого становится еще более жутко. Почему-то для них совсем неважно, как при этом себя чувствует человек, которому только что поставили страшный диагноз, что у него происходит внутри, в душе. Какой холодный липкий ужас – до крика, – испытывает он. Онкология – четвертая стадия. Срочная госпитализация. У Жени все внутри оборвалось.
– Сколько у меня осталось времени? – чуть заикаясь, но стараясь собрать волю в кулак, спросила она.
– Нисколько, – покачал головой он в ответ.
– Но как же так? У меня свадьба, гости, лимузин, зал. Все распланировано, мне нельзя, я хочу замуж.
Химиотерапия не помогла. Женя, Женечка, красивая красавица, угасала на глазах, она сгорела за пару недель. Алексей не отходил от ее кровати до последнего, не отпуская, крепко держал маленькую, слабеющую с каждым днем ладошку в своей большой и крепкой мужской руке. Как будто этим мог удержать Женю, не дать ей уйти, спасти от Костлявой.
Никто так и не увидел Женю в белом подвенечном платье. Ни Алексей, ни многочисленные друзья, знакомые и родственники, которые пришли проводить ее в последний путь. Оно, платье, отпаренное, отглаженное, но невостребованное, осталось висеть в шкафу на вешалке.
Отпевали Женю в черном строгом платье. Над могильным холмиком из свежевырытой земли, облокотившись о деревянный залакированный православный крест, стоял ее портрет в темной рамке с траурной лентой наискосок, утопающий в цветах.
***
Я оторвался от монитора.
– Вопросы, возражения? Может, другую кандидатуру хотите рассмотреть? – спросил я у своей команды, заглядывая поочередно каждому в глаза.
Взгляд остановился на Жанне, потому как она нахмурила лоб, видно было, что ее одолевают какие-то сомнения.
– Что не так? – поинтересовался я.
– Слушай, Олег, – обратилась она ко мне, в задумчивости теребя мочку уха. – Но ведь эта девушка умерла не в результате несчастного случая, как все мы, а от неизлечимой болезни.