Почему Я? Часть 2
Шрифт:
Затем шел немедленный дележ земель между победителями. Поскольку агрессоры во время очередной военной кампании слегка поиздержались, то и им не мешало бы восполнить прореху в бюджете, но не делать же это из своего кармана. Значит, за маленькую победоносную войну кто-то должен заплатить. Поэтому только что (освобожденному) от местного тирана народу достаточно доходчиво разъясняли, что им наконец-то принесли свободу и демократию, которой у них до этого не было.
Но ничего в жизни не дается просто так, за все надо платить. Она – эта самая демократия – стоит ой как недешево. Стало быть, подати увеличиваются, а что делать? Другого выхода нет. А если кому что не по душе
После того как пополнение казны ложится тяжким бременем на плечи вкусившего в полной мере демократии и свободы населения оккупированных территорий, можно на некоторое время расслабиться и подготовиться к следующей войнушке.
Такова была политика и стратегия местных царьков – разделяй и властвуй. Особенно преуспел в этом Солнцеликий Тюмениан – злобный, кровожадный, подлый и вероломный интриган – правитель страны Лукренон. Прекрасно разбираясь во всех хитросплетениях внешней и внутренней политики, он мечом, огнем и реками крови прорубал себе дорогу к своей мечте, а именно созданию мощной империи под его эгидой.
Для этого нужно было подмять под себя как можно больше мелких и крупных государств, что он с успехом и делал, не останавливаясь ни перед чем и не гнушаясь ничем. Легко постоянно объединялся с разными правителями во всевозможные союзы, клялся в вечной дружбе, лобызался взасос, уверял в том, что их только что созданный альянс навсегда. Божился чем мог, осыпал подарками и деньгами, а как только подворачивался нужный момент, то тут же наносил резкий колющий удар в самое «сердце», не щадя своих бывших союзников.
Так и шел по головам к своей конечной цели. У него не было близких друзей, никому он не доверял. Был крайне подозрительным и мнительным типом. Доносительство и постоянное стукачество очень приветствовались Тюменианом и были нормой среди его окружения, чтобы его не дай бог никто не подсидел, регулярно проводил чистки среди соратников и сенаторов. Приговоры были скорыми, а казни – публичными – обставлены с помпезностью, приводились в исполнение с фантазией и огоньком. В этом плане латентный садист Тюмениан был большой выдумщик и затейник. Причем народу преподносилось это как борьба с коррупционерами, взяточниками, казнокрадами, а посему предателями интересов жителей Лукренона.
Народу это нравилось, он был в восторге. Поэтому среди масс Тюмениан снискал репутацию правильного пацана. В том, что у малоимущего населения такая тяжелая жизнь, виноваты эти ворюги и мздоимцы, а сам Солнцеликий вроде как и ни при чем. Естественно, у него сейчас столько дел, что за всем не уследить, а эти чинуши, воры конченые, ему нисколько не помогают, а только за его спиной хапают, набивая карманы, и палки в колеса вставляют.
Но ничего, как только Солнцеликий разгребет все дела, непременно вплотную займется благосостояниям масс, вникнет и решит все их проблемы. Народ в это свято верил.
И во время очередной жестокой казни какого-нибудь знатного говнюка-сановника от души рукоплескал своему вождю. Народу хочется верить в доброго и справедливого царя. А Тюмениан как мог поддерживал этот миф, и тут постоянные экзекуции вельмож были ему очень на руку.
В общем, нормальный такой демократический тиран.
Что касается религии, то здесь вообще все было очень непросто. Люди и их правители понапридумывали себе столько богов, что надо было быть семи пядей во лбу или закончить специальный университет, чтобы запомнить
Если не получалось достучаться до небес в одном из культовых сооружений, отстроенных в честь того или иного божества, то можно было попробовать свои силы в другом. Вполне возможно, тот бог окажется посговорчивее. Так и бегали из одного храма в другой.
А что? Очень удобно.
Служители культа, которые подвизались на этой ниве и считались как бы проводниками между землей и небесами, очень неплохо питались за счет своей многочисленной паствы. Несмотря на то что население Юпиния молилось как оглашенное своим богам, что такое милосердие, сострадание, прощение, любовь к ближнему своему, по большей части им было неведомо. Как-то ни одним из представленных богов это дело не приветствовалось.
Вот такая обстановочка в общем и целом была на планете Юпиний, куда наша команда отправилась для выполнения очередной своей миссии.
Пока мы дрыхли без задних ног в анабиозе сном праведников, наш мозг впитывал всю информацию, которую вливал в него корабельный компьютер, о местных жителях, – язык, обычаи и все такое. До самых мельчайших подробностей, не пропуская ни единой мелочи – из чего состоит жизнь аборигенов от их рождения до самой смерти. Наш звездолет, привычно заглотив хренову тучу парсеков, свертывая пространство, совершил скачок во Вселенной и с помощью автоматики выплюнулся из тугой черной материи именно в той точке галактики, куда нам и надобно было.
Устав от бешеного скачка, слегка покачиваясь, предварительно включив режим «невидимка», словно отдуваясь, расположился на заслуженном отдыхе – на орбите абсолютно безжизненной планеты, второй по счету от местного светила и соседствующей с Юпинием.
Можно было, конечно, зависнуть и над самим Юпинием. Местные черта с два разглядели бы нас, да и для спуска шаттла на поверхность потребовалось бы намного меньше времени.
Но здесь сработал старый, выверенный многими поколениями землян принцип: подальше положишь – поближе возьмешь.
Встали мы так далеко специально, чтобы не привлекать особого внимания к своим персонам – мало ли что. Потому как столкнуться раньше времени нос к носу с целионами для нас было крайне нежелательно, вполне возможно, что их корабль тоже болтается где-то поблизости. Они запросто могли контролировать и страховать Светку и ее банду, не улетая далеко с орбиты. Такую возможность исключать не следовало.
Противненько так сработал зуммер таймера, разбудив и выведя нас из состояния глубочайшего сна. Позевывая и сладко потягиваясь, мы, прощаясь с царством Морфея, выскребались из индивидуальных капсул как из утробы матери, словно заново рождались. Наверное, так оно и было на самом деле. Получив во время полета все те знания о месте, где нам предстояло выполнить свое задание, мы уже являлись не совсем на сто процентов землянами, поскольку в нас впихнули достаточно солидный кусок другой, доселе чуждой нам культуры, и мы уже смело могли считать себя юпинянами. Мы многое могли. Намного больше, чем любой среднестатистический житель Юпиния, да что там говорить, мы могли все.