Почерк дракона
Шрифт:
– Муж и жена, – подтвердил Арсений Ильич.
– И что прикажете делать с этим списком?
– Эти восемь человек, – Арсений Ильич заговорил лекторским тоном и стал прохаживаться по комнате, – погибли. Так или иначе. Вернее, семь человек погибли, а один – умер.
– За один день?
– Нет, что за глупости? За один день! – Арсений Ильич даже остановился от такого возмутительного предположения. – Эти восемь смертей произошли в течение трех последних месяцев. Сейчас у нас август. Номер первый, Андрей Мазаев, погиб в автомобильной катастрофе в ночь с третьего на четвертое мая. Номер восьмой, Александр Фроленков, покончил с собой неделю назад, пятого августа. Остальные шесть, как вы понимаете, покинули этот мир в промежутке между четвертым мая и пятого августа этого года. Три убийства, два самоубийства, два несчастных случая и смерть от естественных причин.
Арсений Ильич замолчал, продолжая мерить комнату шагами, от холодного камина до стены с ружьями и обратно. Половицы поскрипывали, но не как обычно скрипят рассохшиеся полы, недовольно и визгливо, а как-то многозначительно и немного задумчиво. Скрип, скрип, скрип… Пауза, когда Арсений Ильич проходит по ковру, брошенному посреди комнаты, снова – скрип, скрип, скрип… Поворот.
– Еще раз спрашиваю, что мне со всем этим делать?
– Вам нужно выяснить, что общего между этими смертями. Вот и все, – Арсений Ильич остановился перед Шатовым, – Вот и все.
– И для того, чтобы узнать это, вы затеяли всю эту сложную комбинацию?
– Надо же с чего-то начинать. Почему не с этого, и почему не с вас? – Арсений Ильич улыбнулся, потом, словно спохватившись, посмотрел на часы, – О, вам пора, любезнейший. Вам нужно торопиться.
Шатов автоматически взглянул на свои часы – девятнадцать ноль-ноль:
– Куда именно мне нужно торопиться?
– На электричку.
– Вы не сможете меня подбросить до города?
– Извините – нет. Отныне мы с вами будем встречаться только тогда, когда я назначу встречу.
– Вы рискуете не успеть… – предупредил Шатов.
– Это в чем?
– Предположим, что я узнаю что-нибудь интересное, а меня прижмут парни Васильева? И я не успею вас предупредить?
– Как-то вы спокойно говорите о такой неприятной возможности, – сухо заметил Арсений Ильич.
– Начинаю привыкать.
– Не стоит, привычка обычно губит человека. Вы можете привыкнуть лезть не в свои дела… Хотя, к этому вы уже привыкли и начинаете расхлебывать проблемы. Мне придется смириться с такой возможностью, потерять свою гончую в самый последний момент.
Шатов скрипнул зубами.
– Кроме этого, вы будете оставлять на столе квартиры записи того, что делали за день, писать, так сказать, отчеты. И если с вами что-нибудь случится… – Арсений Ильич развел руками, – я смогу стартовать уже не с нуля.
– Если не секрет, кто следующий на очереди? За мной? – Шатов встал с дивана и потянулся.
– Это не ваше дело, – быстро ответил Арсений Ильич, – не ваше дело.
– Как скажите, – согласился Шатов, – а то, что моя квартира может быть под наблюдением, это мое дело?
– Ваше.
– И как же я смогу оставлять на столе отчеты? В квартире, которая под наблюдением?
– А вы и не будете оставлять отчеты в квартире под наблюдением. И, кстати, жить там вы тоже не будете, – Арсений Ильич вынул из кармана связку ключей и бросил Шатову.
Бросил резко, в лицо, но Шатов отреагировать успел. Связка больно ударила в ладонь. Шатов подбросил ключи на руке:
– Это от чего?
– Это от квартиры…
– Где деньги лежат, – подхватил Шатов.
– И деньги тоже. В квартире вас будет ждать некоторая сумма на расходы, но за ее трату вы также должны будете отчитаться.
– В письменном виде, – усмехнулся устало Шатов.
– В письменном, – подтвердил Арсений Ильич, – если меня отчет не удовлетворит – вы мне эти деньги вернете. Прежде чем я вас сниму с крючка. Особо покутить не рассчитывайте. Хотя, если будет необходимо, с деньгами не церемоньтесь.
– Адрес.
– Да, проспект Индустрии, дом девяносто три, квартира двадцать. Это пятиэтажный дом, однокомнатная квартира на втором этаже. Если спросят соседи – вы ее сняли на месяц у Гольдмана Исаака Яковлевича. Запомните?
– Гольдман Исак Яковлевич, на месяц, проспект Индустрии девяносто три, двадцатая квартира, на втором этаже.
– Хорошо. О мелочах поговорим на дворе, – Арсений Ильич открыл входную дверь и жестом пригласил Шатова на крыльцо.
Тени от деревьев косо лежали на траве, опирались о машину. «Волга», наконец обратил внимание на машину Шатов, двадцать первая.
Арсений Ильич открыл багажник, извлек ведро и старую брезентовую штормовку:
– Это вам.
Шатов взял штормовку, взвесил на руке:
– Зачем?
– А что вы делали в лесу? – поинтересовался Арсений Ильич.
– И что я делал в лесу?
– Вы собирали грибы.
Шатов заглянул в ведро и обнаружил там десятка полтора белых грибов.
– Вам не кажется, что вы немного переигрываете? – поинтересовался Шатов.
– Не кажется. Я не хочу, чтобы вы выделялись в толпе пассажиров электрички. Можно было бы, конечно, дать вам пару ведер и рюкзак с помидорами, но на огородника вы похожи еще меньше, чем на грибника. Берите и идите, вам еще нужно пройти около десяти километров до железной дороги. Полустанок «Триста первый километр».
– А ближе чего-нибудь нет?
– Боитесь перетрудиться?
– Боюсь заблудиться.
Арсений Ильич задержал на секунду дыхание, потом выдохнул, демонстрируя раздумья:
– Можно и ближе. По вот этой тропинке километра три-четыре до просеки. Там направо и еще через пару километров будет трасса. Там есть шанс сесть на попутку.
– Вы не возражаете?
– Нет. Думаю, что здесь вас пока еще не ищут.
– Я пошел?
– Еще одно, – Арсений Ильич остановил Шатова жестом, – на связке, которую я вам дал – три ключа. Два больших – от двери. Третий – от почтового ящика. Он справа от входа на первом этаже. Всякий раз, заходя в подъезд, вы вначале открываете почтовый ящик…