Почта в Никога-Никогда
Шрифт:
Однажды в туманном Лондоне почтенный лорд Сидней вызвал секретаря, отдал ему только что прочитанную, несколько пожелтевшую рукопись, а сам подошел к окну своего кабинета и с глубоким удовлетворением потер руки.
— Ботани-Бей, — сказал он, — самая дальняя точка на земном шаре, ни один из этих вшивых не вернется: это прекрасная идея, в самом дело прекрасная…
Это соображение вовсе не из выражений типа; «Если бы у тети были усы, то она была бы дядей». Известная логика, а также хронология событии указывают на то, что, если бы американцы не получили к тому времени независимость, колонизация Австралии не осуществилась бы так рано, и уж во всяком случае не британцами.
Мятеж в американской колонии немедленно отразился на исправной деятельности тюремного карательного аппарата Его Королевского Величества. А карали в Англин тогда жестоко, особенно за любое преступление против частной собственности. Была задушена и сожжена женщина за попытку заплатить фальшивым шиллингом. Но приговору трибунала повесили девятнадцатилетнюю мать, которая присвоила себе кусок полотна. В последние минуты жизни, когда ее везли в телеге по улицам Лондона к месту публичной казни, она кормила грудью своего младенца… В 1815 году палата депутатов проголосовала предложение об отмене смертной казни за кражу предмета стоимостью до пяти шиллингов, однако палата лордов не утвердила этот «легкомысленный» проект, который мог якобы способствовать развращению нравов…
Итак, тюрьмы были переполнены. Приговоренных на длительные сроки ссылали в американские колонии. Однако когда американцы перестали считать себя вернейшими подданными Его Королевского Величества, у них, разумеется, пропало желание принимать транспорты ссыльных. Страна «энергичных и свободных» могла обойтись без каторжного труда. Ведь для тяжелых работ американцы ввозили рабов из Африки…
Неполадки в торговле с Америкой отразились на рабочем рынке Англии, преступность возрастала; в конце XVIII века из каждых двадцати человек, потерянных, с точки зрения закона, для общества, восемнадцать не достигли еще двадцати одного года! Впрочем, если с повешенными хлопот было уже немного, то те, которые еще находились в казематах, представляли для правительства все более и более сложную проблему. В тюрьмах свирепствовал сыпной тиф. Эпидемия не делала различия между преступниками, почтенными присяжными и достойными судьями, которым приходилось встречаться при вынесении приговора.
Однако тиф и виселица не могли все-таки полностью разрешить проблему перенаселения тюрем. Надо было действовать быстро, чтобы освободить бюджет государства от тягот по содержанию — хоть и на отбросах — тысяч заключенных.
Большие надежды политики возлагали на африканскую Гамбию. В палате лордов о ней говорили как о месте, где «днем и ночью распахнуты врата ада, чтобы поглотить жертвы закона». Голод и болезни должны были без посторонней помощи решить проблему содержания заключенных.
Флотилия отверженных
Реализация этого «прекрасного, полного заботой о человеке» проекта натолкнулась, однако, на некоторые затруднения. При тогдашнем состоянии медицинской науки и антисанитарных условиях на кораблях эскорт, который должен был доставить узников к упомянутым «вратам», мог и сам оказаться за ними! А моряки не хотели умирать за компанию с узниками.
И тогда заключенных решили гнать на материк без конвоя, а с борта стоящих на якоре вблизи берегов кораблей наблюдать, как гибнут доставленные ими узники. Но только за год такой службы один из сторожевых кораблей потерял у берегов Гамбии почти весь свой экипаж! А тут еще в 1782–1788 годах количество узников на Британских островах удвоилось!
Именно в тот момент, когда дорога в ад через Гамбию обманула ожидания государственных мужей, на их головы, как с неба, свалился давно забытый в архивах материал. Много лет назад его составил Джеймс Марио Матра, который сопровождал Кука в его знаменитом путешествии. Автор проекта предлагал поселить на территориях, обозначенных на тогдашних картах как Новая Голландия, тех американцев, которые сохранили верность британской короне. Он указывал также, где именно на огромном материке удобнее всего заложить поселения, которые явятся исходными пунктами для торговли с Японией и Китаем, и обосновал значение военных и морских баз, какие было бы неплохо построить на восточном побережье Новой Голландии.
Это были смелые планы. Такие смелые, что, как подобает правительству, поступающему «обдуманно и благоразумно», проекты, вышедшие из-под пера Матры, были тщательно внесены в реестр, а затем отправлены в архив. Стряхнуть с них пыль и приказал летом 1786 года государственный секретарь министерства внутренних дел лорд Сидней. Предложение Матры на этот раз привлекло людей, ответственных за тюрьмы, которые уже были переполнены. Лорд Сидней был доволен его идеей, а еще более своей находчивостью.
Вот мы теперь и знаем, откуда произошло название самого крупного города Австралии — Сиднея. Каждый знает о лорде Сиднее, но мало кто — о Матре. Но как же можно помнить о человеке, имя которого звучит так не по-британски? Австралиец удивится, если вы скажете ему, что прекрасный район Сиднея под названием Роз-Бей не имеет ничего общего с Бухтой роз (а жаль, потому что там живут мои дорогие друзья, которые старались устлать розами мою жизнь), а призван увековечить имя сэра Георга Роза, офицера Королевского флота, и в то же время соседа по имению капитана Артура Филлипа из графства Хэмпшир.
А вот и капитан Филлип! Милости просим, капитан, читатели, наверное, не прочь познакомиться с вами! Вот он, морской волк, который сошел с корабля на материк и взялся обрабатывать землю как раз рядом с господином Розом. Но как волка ни корми, он все в лес смотрит, а морской волк — в море. И вот капитан Филлип, которому не очень-то подходила роль хлебороба, завербовался на службу в португальский флот. В 1778 году после кампании против Испании, когда британский король нуждался в людях для войны с Францией, Филлип вернулся в королевский флот.
Позднее Филлипу было приказано осуществлять власть на этом далеком материке, на территориях, которые в настоящее время входят в состав Австралийского Союза как штат Новый Южный Уэльс…
Когда в мае 1788 года предводительствуемый Филлипом флот покидал родные берега, в его составе было всего одиннадцать скверных суденышек и притом в плачевном состоянии. Их общее водоизмещение не достигало и четырех тысяч тонн, однако на судах размещалось тысяча четыреста человек. Половина из них — заключенные, остальные же должны были охранять их или являлись членами экипажа.