Почтальон, шире шаг!
Шрифт:
Вот и бывший Корбутов хутор, который дал этому лесу название. Никакого хутора здесь теперь не было, просто круглая поляна, окруженная елями и соснами, но когда-то, говорят, был. Давно-давно. На этой поляне каждую зиму мальчишки из их деревни устраивали лыжные соревнования. Вернее, здесь были только старт и финиш, гонка же проходила по маршруту трудному и сложному. Сначала нужно было добежать до огромного валуна на вершине горы, серую лысину которого не могли замести никакие метели; затем спуститься вниз мимо двух сестер-берез, которые словно брели, брели, да так и не добрели до леса, остановились на отшибе,
Спускаться со второй горы было легко. Кати себе по прямой, чуть пригнувшись, чтобы сохранить равновесие, с полкилометра, если не больше, даже палками отталкиваться не нужно. Только не забудь в овражке повернуть немного левее, не то непременно врежешься в кусты лозы, которая растет вокруг кринички.
Но был с этой горы и другой спуск. Крутой, почти отвесный, с глубокими рытвинами-трамплинами, когда лыжник вдруг отрывается от снега и птицей летит в воздухе. Одолеть этот спуск решались только старшеклассники, да и то не все, а самые опытные, тренированные. Остальные, как и Саша, и Миша, обычно спускались по длинному пологому склону.
Еще вчера, на сборе, Саша решил доказать всем, что он не трус, что первым проложит лыжню по самому сложному и опасному маршруту.
Сначала он решил спуститься по знакомой, более легкой, дороге, чтобы осмотреть будущую трассу снизу: не торчат ли где предательски из-под снега камни, не чернеют ли островки земли.
Оттолкнувшись палками, Саша ощутил щемящий восторг стремительного полета. Словно у него за спиной выросли крылья, словно над ним потеряло свою власть земное притяжение. Лыжи под ногами чуть ощутимо вздрагивали, пересекая невидимые, присыпанные снегом борозды, бугорки, колючий ветер обжигал лицо, выжимал из глаз слезы, забивал дыхание. Вот промелькнули две сестры-березы, а вот и овражек, за которым тянутся густые заросли лозы. Саша привычно повернул чуть левее, чтобы не врезаться в кусты. Лыжи замедляли свой бег. Можно поворачивать назад.
Он приподнял правую ногу, чтобы на ходу развернуться, и… зарылся носом в снег.
Это Сашу не смутило. Он встал, отряхнулся, прошел метров двести вправо, и перед ним открылся спуск, который предстояло одолеть.
Только теперь Саша понял, какое опасное дело он затеял. Здесь гора спадала вниз крутыми, почти отвесными откосами, которые разделяла небольшая, метра полтора шириной, ровная площадка. Снизу глянешь — голова кружится, а каково по такой круче пролететь на лыжах…
< image l:href="#"/>Но об отступлении не могло быть и речи. Саша попробовал было подняться к площадке снизу наискосок, чтобы сначала скатить оттуда, но это ему не удалось, хотя он совсем неплохо умел одолевать подъемы и «елочкой», и «ступеньками». Снега выпало много, он еще не успел слежаться, лыжи проваливались, Саша спотыкался и падал. Снег набился в рукавицы, в валенки, за ворот, но Саша не ощущал холода. Он даже снял рукавицы и засунул в карманы, чтобы не мешали.
Три попытки подняться на площадку окончились неудачей. Тогда Саша сделал круг и знакомой дорогой взобрался на гребень горы.
Уже стоя на самой вершине, Саша еще раз глянул вниз, и ему снова стало не по себе. Если бы рядом был хоть кто-нибудь из друзей… Пусть бы хоть тот же самый насмешник Мишка…
А что, если вернуться? Никто его здесь не видел, никому он не говорил, что решил одолеть эту кручу… Вернуться, спуститься по пологому склону и покатить потихоньку домой. Здесь ведь не только лыжи сломать, шею свернуть можно… Но зачем?
«А ведь Гагарину тоже, наверно, было страшно, — подумал Саша. — Где это я читал: «Людей, которые никогда и ничего не боялись бы, не существует. Главное — суметь победить собственный страх и, если нужно, смело шагнуть навстречу опасности…»
«Если нужно, если нужно… — беззвучно зашептал кто-то за спиной. — Понимаешь — если нужно! Гагарину это было нужно. И всему человечеству. А кому нужно, чтобы ты сейчас свернул себе шею? Кому и зачем?»
«Мне, — так же беззвучно ответил Саша. — Это нужно мне. Я не могу, не имею права отступить. Потому что отступишь раз, отступишь два, а потом будешь отступать всю жизнь. Всегда найдутся уважительные причины, чтобы не рисковать, и уже не Мишка, а кто-нибудь другой презрительно бросит тебе в лицо: трус!»
Пробив белесую мглу, где-то над деревней выкатилось солнце. Все вокруг словно ожило, засверкало.
«Вперед!» — скомандовал сам себе Саша, пригнулся и резко взмахнул палками.
Он стремительно летел по крутому склону. Рвался, дыбился, снежным облаком взлетал под лыжами наст, пронзительный ветер обтекал сжатое в тугую пружину тело.
Вот и площадка. «Равновесие! Равновесие!» — успел подумать Саша и птицей взлетел в воздух.
Он летел, резко наклонившись вперед, выглядывая внизу точку, где лыжи коснутся снега, и сладкое чувство восторга переполняло его. Еще можно было споткнуться, потерять равновесие, зарыться в сугроб, но все это уже не имело никакого значения. Саша знал, что победил. Победил гору. И победил самого себя.
Лыжи зарылись в снег, но сила инерции вырвала их из плена, вынесла на поверхность. На глаза навернулись слезы, все вокруг снова подернуло густой белесой дымкой. Когда же он окончится, этот бесконечный спуск…
Справа мелькнул заснеженный кустарник. Сейчас лыжи промчатся над замерзшим ручейком. Все, можно начать потихоньку тормозить.
Саша разогнулся и глянул через плечо: вот она, моя лыжня! В то же мгновение лыжи вырвались из-под ног, и его швырнуло в сторону. Перед глазами мелькнул, опрокидываясь, край леса, что-то красное у двух берез, а затем лицо обожгло снегом.
Он лежал в снегу, широко раскинув руки, и ему приятно было лежать в мягкой пушистой постели, и совсем не холодно, и не больно.
Он приподнял руку. Снег в кулаке был обжигающе-горячим. «А все-таки я внизу, — радостно шептал Саша, комкая снег. — А только что был наверху. Бы-ыл…»
— Саша-а! Саша-а-а! — вдруг долетел до него полный отчаяния крик.
Саша вскочил на ноги. От берез-сестер к нему бежала на лыжах Лиза. Концы красного шарфа трепетали за ее спиной.