Почтенное общество
Шрифт:
Звонок личный засекреченный мобильный кандидата. Он бросает враждебный взгляд на Сонино отражение в зеркале, прерывает старания гримерши и подносит мобильный к уху. Это Элиза.
— Пьер?
— Да.
— Почему ты мне не перезвонил? Я оставила тебе несколько сообщений.
— Срочные дела.
— У меня тоже. Очень срочные. Он снова начал рыть.
— Кто?
— Парис. Он около полудня заходил в галерею.
— Зачем? — Герен внезапно начинает нервничать, он встает с кресла, начинает мерить комнату шагами. — Что он хотел?
— Не знаю. Пришел и, ни слова не говоря,
Кандидат со всего размаху запускает мобильный телефон в зеркало, по поверхности которого бежит трещина; теперь удар ногой по креслу — оно задевает гримершу. Та падает. Герен срывает с себя белое полотенце, бросает его в лицо жене и вопит:
— Мне опротивело! Слышишь, дрянь, мне все это опротивело!
Соня спешит в буфет, знаком подзывает Пату, закрывает за ним дверь. Вдвоем они поднимают гримершу, ставят кресло на место, усаживают в него Герена.
Соня роется в сумке, находит флакон с пилюлями, наливает стакан воды и протягивает его Герену.
— Хватит меня травить! — Герен переворачивает стакан вверх дном.
Пату принимается шепотом уговаривать его.
— В зале полно народу, — тянет он. — Там тысячи, они ждут тебя, это наш лучший митинг, осталось всего десять дней…
Герен медленно успокаивается, закрывает глаза, несколько раз глубоко вздыхает, встает, поправляет пиджак перед разбитым зеркалом:
— Пошли!
Пату посылает Соне озабоченный взгляд, та в ответ только пожимает плечами.
Когда Герен появляется в зале, все встают. Овация. Но зал в ответ не получает ни улыбки, ни приветствия. Он всходит на трибуну, и тут зал начинает раскачиваться, Герен вцепляется в трибуну, чтобы не упасть, старается сосредоточить взгляд на первом ряду, но ничего не выходит. Секунды проходят, но он, смертельно бледный, так и не может открыть рта.
Публика замолкает, понимая, что ритуал не соблюдается; собравшиеся начинают волноваться и не находят объяснения происходящему.
Наконец кандидату удается исторгнуть из себя какие-то слова:
— Мы — лагерь народа, находящегося в развитии… — Сначала ничего не слышно. Но взгляд кандидата проясняется. Теперь он ясно видит перед собой первый ряд: вот невысокая молодая женщина в очках. В очках… Сознание наконец возвращается к нему. — Я хочу вместе с вами, благодаря вам, построить сильную Францию. — Голос набирает силу. — Создать рабочие места, построить квартиры. Я хочу, чтобы рабочий человек мог жить своим трудом, я хочу дать шанс ребенку из бедной семьи… — Перед собравшимися вновь трибун.
В глубине зала Пату страстно целует руку Соне.
Сефрон приезжает в Виль д’Авре уже после часа ночи. Не изменяя строгим правилам, она ставит машину на тихой улочке в центре города и пешком добирается до ворот роскошного владения, земли которого простираются до вершины холма, возвышающегося над городом, — столетние деревья тут весьма хитроумно соседствуют с лужайками и цветочными клумбами.
Вытаскивая ключ из кармана и открывая небольшую калитку рядом с воротами, Сефрон на мгновение забывает об убийстве Субиза — о том, что о нем говорят, и возможных последствиях.
Она шагает по тропинке, бегущей в тени деревьев, доходит до большого особняка девятнадцатого века, представляющего собой центр панорамы. Свет не горит нигде, кроме одного окна на втором этаже. Наверное, ночник в комнате старухи-хозяйки этих мест. И это единственное тусклое пятно света делает особняк еще более печальным и заброшенным.
Сефрон огибает дом, держась в тени деревьев и стараясь ступать так тихо, чтобы гравий не заскрипел под подошвами ее туфель. Когда она приезжала сюда раньше, ее все очень забавляло: легкий аромат нарушения закона, хотя опасность и не была велика, напоминал ей детские игры, когда с бьющимся сердцем она приближалась ползком в высокой траве к ждущим своего освобождения узникам.
Теперь же ее преследует мысль, что, возможно, вся полиция Франции уже брошена на ее поиски. И эти игры кажутся ей просто жалкими.
Особняк выходит на западную часть Парижа, видна даже Эйфелева башня, а на берегу длинного бассейна, отливающего в темноте синевой, прячется среди деревьев небольшой флигель, напоминающий старые охотничьи домики.
Усадьба принадлежит бабушке одной активистки «Неотложной помощи Голубой планете», которая испытывает восхищение перед главой «Воинов экологии» Скоарнеком, он нравится ей потому, что он вождь, и потому, что его «воины» загадочны и преисполнены тайны. Активистка эта готова на все, лишь бы Скоарнек относился к ней серьезно, и жаждет получить доступ к тайнам организации. Сам же Скоарнек, как истинный владыка, благосклонно принимает эти почести и дары, оставляя при этом даму прозябать на периферии среди неинициированных.
Сефрон же принадлежит к весьма узкому кругу полезных инициированных, очень близких к центру, к главе, и активистка скрипит зубами от ревности. Но сегодня все это очень далеко от Сефрон.
Когда Скоарнек попросил активистку о помощи, она предоставила в его распоряжение садовый флигель, в котором останавливалась сама, когда приезжала навестить бабушку. Сделала она это неохотно и с условием, что Скоарнек будет осторожен и никто ничего не заметит. На счастье, бабушка очень стара и не всегда отдает себе отчет, что происходит вокруг нее.
Именно здесь, решил Эрван, Сефрон будет встречаться с Гупилем Леренаром, настоящее имя которого Пьер Марсан, он работает инженером на телевидении, и встречи эти должны были происходить каждую среду вплоть до начала операции. Здесь, для пущей уверенности в его лояльности и сотрудничестве, она разыгрывает перед Марсаном любовные сцены. Эрван считает, что эта роскошная обстановка и легкий авантюрный привкус только на пользу.
И Марсан верит в эту любовь.
Сеф открывает дверь, входит, задергивает занавески и только после этого зажигает свет. Большая комната, пол из метлахской плитки в той части, что отведена под гостиную, камин из белого камня, и перед ним два кожаных дивана и низкий столик, несколько книг по искусству. В части, отведенной под спальню, — широкая кровать, на белом покрывале два махровых пеньюара, а дверь в ванную, находящуюся в глубине комнаты, приоткрыта.