Почти целитель. Часть пятая
Шрифт:
А на следующий день в огороде разговор состоялся.
– Степа, - потихоньку отозвал наш герой младшего братишку чуть в сторонку. – Как ты считаешь, может вам всей семьей ко мне в Петербург перебраться?
Степан ответил очень рассудительно и серьезно, не подумаешь, что школьник еще:
– Лично я вижу для себя великолепные перспективы для жизни именно в Сарапуле. Тут и земли у меня - сколько хочешь для моих посадок, и лишнего пристрастного внимания власть имущих лишен, да и просто нравится мне тут: Кама, простор, народ лишний не толчется под окнами. Родителей ты тоже вряд ли уговоришь на переезд.
– Почему именно Ксюшку? – озадачился таким раскладом старший брат.
– Она многого не говорит, но со стороны заметно, как отдалились ее подружки. Ксюшка всерьез магией с артефакторикой увлечена, а у них гулянки да наряды на уме. Очень ей одиноко в последнее время. Опять же, в столице для развития ее способностей гораздо больше возможностей имеется. Да и ты, братец, ей в этом еще поспособствуешь. В общем, в Сарапуле наша Ксения – отрезанный ломоть, с тобой ей лучше будет.
Не поверил до конца Иван брату, с тем же вопросом к отцу подошел. И очень удивился, когда схожий ответ получил. Отец уезжать из родимых мест категорически отказывался, а вот младших детей по поводу переезда предложил самих спрашивать.
А Ксюшка, вместо ответа лишь на шею кинулась и слезами залилась. Оказалось, она давно о жизни в Петербурге мечтала, хоть и не думала, что мечта ее так близка к осуществлению.
Ксения плакала от радости, а мать от предстоящей разлуки с детьми разрыдалась. И как ее утешить - Ивану было решительно непонятно. Мама же сквозь слезы все причитала:
– Еще Степка вырастет и нас покинет. Одни мы с отцом на старости лет останемся, – причитала женщина, разрываясь от радости и беспокойства за свою кровиночку.
Мир их привычный и уютный пошатнул Иван очень серьезно. А теперь и Ксюху увезет.
Глядя на мать, Ваня понимал, что её просто необходимо на что-то переключить. А что может быть лучше для женщины, чем забота о детях? У него же в Петербурге целая куча детишек в колбах томится. И срок эксплуатации этих контейнеров совсем к концу подходит. Еще немного - и ребятишки умирать начнут. Придется их из спячки извлекать и возиться с тремя с лишним десятками детского да подросткового возраста. К счастью, совсем уж младенцев среди "детей из пробирки" все же не наблюдалось. … Ваня уже давно раздумывал о том, как бы ему эту ораву пристроить. И всё о матери вспоминал…
Всё же, три десятка потенциальных воспитанников. Как бы он даже в теории со всеми справился? А доверить их воспитание посторонним людям? Нет уж, увольте! А ведь возни с ребятней предстоит немерено! Чтоб этих бывших подопытных нормальными людьми вырастить после всего прежнего воспитания, что местами больше на дрессуру походило, их нужно заботой окружить и стать им настоящей семьей. А кто это лучше сделать сможет, чем мать, вырастившая четверых детей? И всем от этого только польза будет! Даже матери! Вот как она переживает, что ей не о ком заботиться будет! А чтобы хлопот не оказалось совсем уж через край, помощников найти. Кухарок там, нянечек, учителей разных.... Под контракт строгий о неразглашении всех на работу принять, или, вон, лисов высвистать из Сибири. Пусть своему создателю
– А и привози!
– решительно объявила мать, когда Ваня обрисовал ей возникшую проблему.
– У Степки теперь свои дела. Ксюша с тобой уедет. А так, я еще кому-то нужной в этом мире буду.
На следующий день Ваня прямо сразу после завтрака к городскому главе направился. Башенин Павел Андреевич встретил нашего героя радушно, даже с почестями, хотя чувствовалась в эмоциях некоторая растерянность оттого, что паренек из рабочей семьи, уехавший несколько лет назад учиться, вернулся домой целым графом. Ваня же теперь среди местного дворянства и цвета города самым титулованным является!
Но пригласить Лудильщикова к себе в кабинет на чай и постараться наладить с новым знатным горожанином хорошие отношения это чиновнику не помешало. Вначале они пообщались на отвлеченные темы, в том числе мужчину интересовало, как там в Петербурге его Сашенька поживает. Сын конечно отцу писал, но родителю всегда приятно узнать что-нибудь хорошее о своем ребенке и от других. Иван это прекрасно понимал, посему охотно нахваливал Александра, ныне носящего фамилию Вяземский.
– Так какое же дело, Иван Федорович, вас ко мне привело? – отложив чашку с чаем, решил наконец перейти к делу градоначальник.
– Да вот землицу мне пожаловали. Хотел уточнить у вас, есть ли с ней какие-то сложности, да в права владения вступить, - Иван достал из Личного Пространства документы и протянул их собеседнику.
– Такс-с, давайте посмотрим, – Павел Андреевич надел очки и стал вчитаться в текст, - О! Вам оказывается достались вымороченные земли, оставшиеся от Биркина Михаила Сергеевича. Со всем имуществом и строениями. Да ещё и в качества Родовых земель! Неожиданно! Я, признаться, ожидал, что они ещё долго без хозяина будут оставаться.
Ваня когда-то давно слышал имя прежнего владельца, но решил уточнить.
– Как же! Один из старейших жителей города. Был. Скончался с полгода как. Жил, правда, в уединении – с тех пор, как последний внук на границе с турками погиб. Земли его располагаются к северу от нас, вдоль Камы, подступая вплотную к городу. Собственно, они самым краешком прямо к Сарапулу и примыкают. Там ещё особняк стоит. Вы должны были его знать - «Северный дом».
Лудильщиков кивнул. Он действительно помнил это строение, через обширный луг от городской улицы.
– А псарня? Там же дальше псарня располагается, если я правильно помню?
– Истинно так! Собаки для Михаила Сергеевича были последней отдушиной! В настоящий момент я псарню к себе на содержание взял. Не хотел, чтобы животинки без крова и корма остались. Они ведь ежедневного ухода требуют.
И так душевно городской глава про песиков со щенятами рассказывать стал, что не умей Иван эмоции чувствовать, точно бы решил, что перед ним пламенный собачник. Нет, эти животные господину градоначальнику безусловно нравились, но больше его, похоже, прибыль интересовала, которую он от продажи щенков иметь мог…