Почти любовь, почти падение

Риз Екатерина

Зорькин или Пушкарёвы?

– Странно, что она тебе не рассказала.

Жданов моргнул и поднял на друга глаза.

– Что не рассказала?

Малиновский подозрительно разнервничался, а когда Андрей его переспросил, ещё и разозлился.

– Ты меня, вообще, слушаешь?!

– Конечно, слушаю. Слушаю! И я лечу в Женеву.

Рома невесело кивнул.

– Ну да, поезжай. А завтра показ.

– Да чёрт с ним.

Малиновского перекосило.

– Додумался же я посоветовать. Пал Олегыч меня убьёт.
–

Потёр щёку.
– Ты слышал, что я сказал?

– Когда? Шура, срочно закажи мне...

Рома подошёл и трубку у него отнял. Андрей дико посмотрел.

– Отдай!

Малиновский её на рычаг положил, и ладонью прижал.

– Я сказал, что это я твоей Катерине тогда рассказал про... Ну, что ты не просто так за ней ухаживал.

– Как это?

– Да вот так, - тише и осторожнее проговорил Рома, пряча глаза.
– Ничего она не подслушивала. Это я. Тогда, перед советом.

Жданов медленно поднялся.

– Зачем?!

Рома на всякий случай от его стола отступил.

– Я думал, что правильно поступаю. Она мешала. То есть, ваши с ней затянувшиеся отношения мешали, - принялся он оправдываться.
– Ты помнишь, что с показа тогда ушёл, к ней. Ты всё бросил - и ушёл! Что ещё было делать?

– Ну, ты дурак, Малиновский.

Рома нервно передёрнул плечами.

– Да, наверное. Но кто же знал, что всё так получится? Ведь если честно, вот скажи мне, если бы никакого продолжения не было, разве ты не сказал бы мне за это "спасибо"?

Андрей тяжёлым взглядом его посверлил, затем снова схватил трубку телефона.

– Шура, мне нужен билет в Женеву, на ближайший рейс.

– Палыч.

Андрей посмотрел на друга.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Откуда мне знать что?
– пробормотал Малиновский.
– Просто удивился, что Катя тебе не рассказала. Всё ждал, ждал. Думал, что она не упустит возможности, чтобы мне насолить.

– Ты ей гадостей наговорил, да?

Рома не ответил, но весьма выразительно поморщился, а Жданов кивнул, подтверждая свои же слова.

– Надо думать... Но это уже не имеет значения. Дело совсем не в том, что было когда-то, а в том, что будет. Поэтому я и еду за ней.

– Если честно, я не понимаю, что ты делаешь и зачем, но поезжай. Иначе своим скорбным видом ты всех с ума сведёшь.

Нужно было успеть заехать к Пушкарёвым. Раз уж он собирается Катю привезти обратно, то следует сказать об этом её родителям. В первую очередь, отцу. Конечно, есть риск, что когда Валерий Сергеевич услышит от него правду, ехать Жданов уже никуда не сможет, состояние здоровья не позволит. Но заехать к Пушкарёвым всё равно придётся, чтобы взять Катин адрес. Раз уж она на звонки не отвечает!

– Куда ты собрался?
– не поверил отец, когда услышал о Женеве.

– Я за Катей еду.

– Завтра показ, а ты уезжаешь?

Андрей посмотрел на лифт, ещё раз нажал кнопку

вызова, и после этого осмелился взглянуть на отца.

– Я должен поехать, папа.

Пал Олегыч только руками развёл.

– Понимаю, что мне тебя не остановить.

Андрей головой покачал, и вдруг улыбнулся.

Шура выбежала в холл, Андрея у лифта увидела, и тяжело топая, устремилась к нему. Выдохнула, стараясь справиться со сбившимся дыханием, и громко сообщила:

– Заказала, Андрей Палыч! Еле-еле! Последний билет! Рейс через четыре часа!

– Прекрасно, Шурочка!
– похвалил её Жданов.

Кривенцова радостно заулыбалась, на Пал Олегыча посмотрела, но встретив его хмурый взгляд, улыбаться перестала и поспешила отойти.

– Вижу, ты всё решил.

– Папа, я должен.

– Это важнее?

Андрей не ответил, лифт, наконец, подъехал, двери открылись, и Жданов посторонился, пропуская людей. Последней из кабины вышла Кира, заулыбалась, их увидев, и успела схватить Андрея за рукав, прежде чем он вошёл в лифт.

– Андрюш, ты куда, обедать?

Жданов ничего не ответил, нажал кнопку первого этажа, и двери медленно закрылись. Кира непонимающе посмотрела на Пал Олегыча.

– Куда он?

Жданов-старший устало посмотрел на бывшую невесту сына.

– В Женеву, за Катей, - сказал он, и направился в сторону мастерской Милко, оставив ошарашенную Киру одну.

Пушкарёвы Андрея встретили с настороженностью. А уж когда он объяснил причину своего визита, за голову схватились. Точнее, схватилась Елена Александровна, а Валерий Сергеевич стремительно потемнел лицом, а на жену так глянул, что даже Жданову не по себе стало. Видимо, Пушкарёв понял, что именно от него так долго скрывали и теперь не на шутку разозлился.

– Мне нужен её адрес, - рискнул влезть в перепалку между мужем и женой Андрей. И на часы посмотрел, для выразительности.
– Самолёт через три часа.

Пушкарёв к нему повернулся, и вперил в него убийственный взгляд.

– И что, ты всерьёз рассчитываешь, что я дам тебе адрес своей дочери? С какой это стати?

Андрей секунду размышлял над правильным ответом, но тон всё равно вышел неуверенный.

– Потому что я её люблю?

– Как поздно до некоторых доходит, - проговорила Елена Александровна с явным упрёком.

Жданов воспротивился этому.

– Ничего подобного. Я её люблю, и Катя об этом знает!

– Правда? Ты в этом уверен?

Неуверенность быстро росла, но признаваться в этом было нельзя.

– Конечно.

Елена Александровна смотрела на него снисходительно, а после покачала головой, в такт каким-то своим мыслям. Андрей решил, что не хочет знать, о чём она подумала. Он и так чувствовал себя глупо, сидя на кухне Пушкарёвых, под их горящими взглядами. Словно ему не тридцать один год, а снова пятнадцать. А то и меньше.