Почтовый круг
Шрифт:
— Слетаешь, мы тебе премиальные заплатим.
— Ну, это ты брось, — нахмурился Чупров. — Слетаю и так. Только с одним условием, — Илья улыбнулся, чтоб зря землю не дырявил.
Дизель оказался громоздким. Пришлось открывать грузовую дверь. Сосновский принес веревки, и по настилу из толстых досок они затянули дизель в самолет. В Нойбе их никто не встретил. Лишь минут через пять после посадки по тропинке, ведущей к аэродрому, показался Лунев.
Пахомов выскочил из самолета, покрутил головой по сторонам и, убедившись, что встречающих и в помине нет, выматерился.
— Нет, не было, — ответил
— Дизель. Одни не снимем, — сказал Чупров. — Тяжелый.
— Ниче, — спокойно проговорил Лунев. — Я счас Кольку позову. Подстелим плахи и потихоньку вытянем. Сгружать — это не загружать.
С дизелем провозились до обеда.
Чаще всего рвется там, где не ждешь. Уже подлетая к Старой Елани, Чупров по голосу диспетчера понял: там что-то случилось.
— Прошу ускорить прибытие, — стонал в эфире Сосновский. — Поступило срочное санитарное задание. Доктор вас уже ждет. Сердится, — нарушив порядок радиообмена, добавил он.
«Ну вот, всегда так. Хочешь сделать доброе дело, а тебе оно боком выходит, — подумал Илья. — Если бы мой самолет был реактивным. А на этом тракторе много не выжмешь».
Только через полчаса они сели в Старой Елани. Варя ждала их около полосы. Туда же прибежал Сосновский. Выглядел он растерянным. Меховая куртка была распахнута, сразу видно — торопился, переживал.
— Как же это у нас нескладно получилось. Знал бы, ни за что не послал. А тебе, Илья, надо было настоять: не могу, мол.
— Что случилось? — перебил его Чупров.
— Нужно лететь в Шаманку, — хмуро сказала Варя. — Там на лесоучастке с женщиной плохо. Говорят, при смерти.
— А где этот лесоучасток?
— Я знаю, — с досадой произнес Сосновский. — Тридцать километров от Шаманки, на озере Медвежьем. Дорога туда никудышная, но можно подобрать площадку с воздуха.
Чупров глянул на часы. До захода солнца оставалось чуть больше двух часов.
— А на озере сесть можно? — спросил он.
— Нет, оно маленькое, не озеро — блюдце. Там километрах в пяти река, можно на нее. Я вам покажу. После войны летал я в этих краях. Заодно меня в Чечуйск увезете.
— Ну ладно, — торопливо сказал Илья. — Поехали.
Стараясь не встречаться глазами с Варей, он залез в самолет. Сосновский пристроился между летчиками.
На озеро Медвежье вывел он их точно. Илья подивился чутью бывшего летчика. «Ты погляди, сколько лет прошло, а не забыл!» — мысленно похвалил он его.
Под самолетом мелькнула просека, будто вычесанный гигантской расческой заснеженный склон. В распадке возле зеленого вагончика заметил людей. Сделав над ними круг, он полетел на реку. Вот здесь-то информация Сосновского оказалась неточной, до нее было двенадцать километров.
«Не успеют, — обожгла Чупрова мысль. — Пока доедут, солнце зайдет. Надо посмотреть озеро».
Он круто развернул самолет и полетел обратно. Озеро сверху напоминало овальное зеркальце с длинной тонком ручкой — от берега в глубь леса к вагончику шла проселочная дорога. Снизившись до пятидесяти метров, они «прошлись» над озером. Едва под самолет набежала береговая черта, второй пилот засек время по секундомеру. Белое ровное
— Больше двухсот метров, — доложил он, прикинув на штурманской линейке.
«Должно хватить, — подумал Илья. — Самолет почти пустой, холодно. Лишь бы больную привезли вовремя, а там дело техники».
Сделав еще один круг над озером, они стали заходить на посадку. Но едва податливо сжался под лыжами самолета снег, Ильей овладело неприятное ощущение. Оно возникло не сразу, а на высоте, когда еще планировали на озеро, когда под крылом мелькнули последние деревья. Уж больно высокими показались они ему. И лишь отсюда, с земли, увидев сплошную тридцатиметровую стену леса, он понял: с озера взлететь нельзя, разве только на вертолете.
Он развернул нос самолета в сторону просеки и выключил двигатель. «Прилетели — мягко сели. Ночевка обеспечена. Утром придется пилить деревья. Надо было послушаться Сосновского. Сели бы на реку — и никаких забот».
Чупров вылез из самолета. Следом за ним, проваливаясь по пояс в снег, выскочил Сосновский. Было тихо и холодно. Лишь где-то за озером глухо тарахтел трактор. «Везут больную», — догадался Илья. Сжав губы, он посмотрел вверх. Небо над озером мутнело на глазах — надвигались сумерки. «Попробуй-ка сейчас все это объяснить Варе. Мол, не могу взлететь. Так, мол, и так, будем ночевать здесь, а больную придется везти на тракторе. Но в Шаманке нет больницы, там всего-навсего фельдшерский пункт. Ведь ее в город надо. Но почему именно сегодня, именно сейчас произошло такое? — Илья со злостью хлопнул себя по колену. — Зачем поторопился?»
— Пожалуй, не взлетим, командир, — оглядевшись по сторонам, сказал Сосновский. — Лес уж больно высок. Вот если бы дорога пошире была, тогда можно туда взлететь. — Он махнул рукой в сторону просеки. — У меня однажды такой случай уже был во время войны. Летал я тогда в Брянские леса, возил партизанам боеприпасы. Как-то прилетел к ним, гляжу, костры горят, а аэродром, мать ты моя, чуть больше стола! Что делать? Садиться надо. Ждут меня там. Сел. Разгрузили самолет. Обратно раненых вывозить. Ходил я, ходил по поляне, шагами мерил — не взлететь. Но потом нашел выход. — Сосновский вздернул голову, прищурившись, заглянул Илье в лицо: — Веревками самолет к дубам привязали. Я двигатель вывел на форсаж, и по моей команде партизаны веревки обрубили. Меня с той поляны выбросило как из катапульты.
«Уж больно складно получается. Раз — и взлетел!» — недоверчиво подумал Илья и оглянулся на второго пилота. Тот молча смотрел на него. «Ну что, командир, будем делать? — прочитал Илья в его глазах. — Ночевать?» — «Придется, куда денешься, — также глазами ответил ему Илья. — Что, брат, поделаешь, влипли».
Приняв решение ночевать, Чупров для очистки совести пошел на просеку. Ему хотелось посмотреть, много ли придется валить деревьев, чтобы расчистить проход для взлета. Минут через пять он вышел к дороге. В ровном частоколе леса была узкая брешь. По краям две высокие лесины; казалось, они сторожили выход из озера. Между ними Илья насчитал двадцать шагов. «Тютелька в тютельку — по размаху крыльев. Как в бильярде. Но самолет не шар, зацепишься — набьешь полный рот снега. Придется спилить, чтоб уж наверняка».