Под чёрным крылом Архау

Арста Аноним

'Бомм!' прогудел колокол на городской башне. 'Бамм!' поддакнул ему колокол на башне Мишкупского банка. 'Бим! Бом! Дили-бом' на все голоса подхватили колокола окрестных домов и домишек.

– Что это?
– удивлённо спросил Эль-Фарх, прервав рассказ о подвесных мостах в ущелье Дрёджеса.

– Что это?
– переспросила я у бармена.

– Час Змея, - пояснил парнишка, ставя на стойку очередной вытертый до блеска бокал.

Однако! Ну, мы и засиделись!

– Колокола звонят начало ночи, - пояснила я шеклену.
– Боюсь, что мне надо идти.

–

Тебя кто-то ждёт, Каритэ?
– спросил он чуть разочарованно, и его вигор плеснул аспидно-серой ревностью.

– Нет, - покачала головой я.
– Как раз никто не ждёт. Я приехала сегодня днём и отправилась бродить по городу, не позаботившись о гостинице. Так что, если не потороплюсь, то мне негде будет преклонить голову.

– К чему искать какую-то гостиницу, когда есть целый дом ?!
– воскликнул Эль-Фарх.
– Не побрезгуй моим скромным жилищем, прекрасная дева, раздели со мной кров!

По-хорошему, мне следовало бы отказаться. Ак-Кайя наверняка так и сделала бы. Но беспечная Каритэ, захмелевшая то ли от голоса мужчины, то ли от бокала 'утоления печалей', согласилась с лёгкостью.

Мы вышли из бара и колокольчик на двери прощально тренькнул за спиной.

– А где твои вещи, Каритэ?
– спросил Эль-Фарх.

– Здесь, - улыбнулась я, указывая на небольшую сумку, висевшую на плече.

Мой спутник окинул сумку оценивающим взглядом.

– И это всё?
– недоверчиво спросил он.

– Всё необходимое здесь.

– А нужное?
– уточнил шеклен.

– Нужное я куплю завтра.

– И ненужное тоже, - подмигнул Эль-Фарх.
– А то я не знаю, как женщины по магазинам ходят.

– Кажущееся ненужным сейчас может оказаться нужным в другое время и в другом месте, - ответила я.

И мысленно добавила: 'Или я не инс?'

4

'Скромное жилище' оказалось трёхэтажным особняком, надменно взиравшим на двухэтажных соседей из-под треуголки высоко поднятой крыши. Мощная дубовая дверь, избавленная от яркой вывески или таблички, с солидным видом намекала, что первый этаж дома принадлежит хозяевам, а не отдан под какую-нибудь лавочку или кафе.

Эль-Фарх поднялся на крыльцо и прикоснулся перстнем с чёрным камнем к бронзовой собачьей морде дверного кольца. Дверь тотчас же отворилась перед ним, отворилась с достоинством, без малейшего намека на подобострастие и торопливость, свойственные обычным дверям.

– Прошу, будь моей гостьей, - сказал Эль-Фарх.

– Милостивого неба над крышей этого дома, - ответила я, пытаясь повторить приветствие, с которым шеклен вошёл в бар.
– Благополучия хозяину...

– И радости гостям, - продолжил шеклен.

Я вошла в дом вслед за ним. Он хлопнул в ладоши и светильники на стенах вспыхнули, ярко освещая прихожую.

– Живых слуг здесь нет,- сказал Эль-Фарх, - только артефакты.

– Ого!
– не сдержалась я.

Мода на дома 'без слуг', как я слышала, охватила самых богатых мишкупцев, подражавших в этом ферам.

–

Оказалось проще уговорить почтенного господина Кирана уступить мне на недельку один из его домов, в котором он живёт- пояснил тот, - чем найти слуг, хотя бы сносно понимающих язык мудрых.

Я кивнула. Язык восточников, редко добиравшихся до Мишкупа, да и вообще до Истрона, был здесь уделом книжников. Но почему шеклен не пригласил переводчиком одного из них, если уж смог уговорить одного из богатейших жителей страны уступить на неделю особняк?!

Мне казалось, что дома 'без слуг' должны выглядеть как-то странно и нелепо. Но этот... Я с любопытством огляделась по сторонам: стены затянуты дымчато-белой тканью, пол расквадрачен чёрным и белым мрамором, маленькие радуги сверкают в бесчисленных хрусталиках массивной люстры, а зеркала на стенах превращают просторную прихожую в нечто бесконечное... Остальные комнаты, через которые мы проходили, были выдержаны в том же чёрно-бело-зеркальном стиле.

И я вздохнула с некоторым облегчением, когда Эль-Фарх привёл меня в комнату на третьем этаже, выдержанную в стиле восточников. Яркие краски ковров, лежавших на полу и висевших на стенах, буквально обжигали глаз, замороженный монохромностью первых этажей. Птицеголовые светильники на стенах, зажегшиеся по хлопку Эль-Фарха, источали мягкий ласковый свет, а от бронзовых курильниц потянуло сладковатым ароматом благовоний. Низенький столик с ножками в виде львиных лап, стоял у огромного, во всю стену, окна. Большое зеркало в резной деревянной раме, потемневшей от времени, отражало столик, окно, сквозь которое в комнату с любопытством заглядывала ночь, и нас, стоявших слишком близко друг к другу.

– Прошу, Каритэ, устраивайся поудобнее, - предложил шеклен, указывая на пёстрые подушки, лежавшие рядом со столиком.

– На подушках?
– чуть растерянно спросила я, озираясь по сторонам в поисках стула.

– Прости, прекрасная, - отозвался Эль-Фарх.
– Ты так легко говоришь на языке мудрых, что я совершенно забыл...

Шеклен сделал жест рукой и, повинуясь ему, несколько подушек подползли друг к другу поближе, превратившись внезапно в подобие низенького дивана.

– Благодарю, - сказала я и устроилась на диванчике, забравшись на него с ногами.
– Восхитительно. Настоящая работа фера!

– О, это сущие пустяки, Каритэ, - ответил с улыбкой Эль-Фарх.
– И похвалы заслуживает мастер, создавший эти подушки - одно из чудес этого дома. А вот и другое, - он указал на столик, - не менее удивительное.

– Настоящий шедевр, - кивнула я, разглядывая фигурную резьбу, обрамлявшую столешницу.

– Позволь угостить тебя, Каритэ, - произнёс Эль-Фарх.
– Чего бы тебе хотелось?

– Мороженого!
– сорвался с моих губ ответ прежде, чем я успела подумать.

В закрытой школе для талантливых девочек имени акк-Велы учениц не морили голодом, но кормили исключительно здоровой, полезной пищей. И только по праздникам нас баловали конфетами и пирожными, а раз в год - на праздник середины лета - мороженым.