Под флагом ''Катрионы''
Шрифт:
Луи увидел Кэт в тот день, когда с большим успехом сдал последний выпускной экзамен и без экзамена был принят на второй курс юридического факультета. По случаю такого беспримерного, необычайного события сэр Томас подарил сыну бумажник с новенькими кредитками, а когда Луи напомнил, что ему пять месяцев назад исполнилось двадцать лет, сэр Томас сказал:
– Что ж, делай что хочешь, но не забудь, что я хочу видеть и любить тебя чистым, умным, берегущим свои силы для будущего.
Луи увидел Кэт Драммонд, и всё тело его пронзила электрическая искра – он назвал это «впечатлением высокого напряжения». Кэт выбежала из-за ширмы, поклонилась
На несколько длительных, томительно длившихся секунд танцовщица вдруг застыла в неподвижности, вытянув вперед руки, словно собираясь лететь. Луи осмотрел ее всю – снизу вверх – и вскрикнул, когда остановил свой взор на лице: Кэт смотрела на него и, наверное, сделала это случайно, – надо же на кого-то смотреть; но Луи, не обращая внимания на то, что привлек к себе взгляды всего зала, крикнул:
– Кэт Драммонд, я здесь!
И забил в ладоши. Только он один, больше никто. И тогда танцовщица увидела его, улыбнулась, а морские офицеры, сидевшие по соседству с Луи, ударили вилками о края стаканов и негромко, по неведомо кем поданной команде, запели на мотив шотландского вальса: «Мы в море широком, глубоком, как небо, и звезды над нами сияют…»
Под эту песню Кэт начала танцевать. Кто-то встал на столик и, размахивая шляпой, потушил все свечи в люстре. А когда Луи повернул фитиль в одной лампе, а его соседи сделали то же с висевшими над их головами, когда хозяин попросил прекратить безобразие, а Кэт с хохотом убежала за ширмы, когда на сцене показался коротконогий, с брюшком, человек с изрядной лысиной и возгласил: «Я Лоуренс, я буду петь старинные романсы!» – наваждение кончилось. Свечи чадили, от ламп волнами струился противный запах сурепного масла. Лоуренс уже пел:
Я победитель на турнире…Победила Кэт Драммонд. Она оделась, ногой толкнула дверь, выходившую во двор. Луи вышел из зала и бегом кинулся из вестибюля на улицу. Кэт прошла мимо него, коварно стуча каблучками. Луи окликнул ее, она остановилась: ветер затих и всё оцепенело, прислушиваясь к тому, что сказал или еще скажет Луи и что ответит Кэт.
Луи протянул руку и пожал тонкие длинные пальцы Кэт. Она смотрела на него с любопытством, ожидая обыкновенных фраз случайного знакомства. Он смотрел на нее, как на чудесное видение, возникшее только перед ним одним. Много лет спустя он не умел объяснить себе, чем и как околдовала его Кэт Драммонд – девятнадцатилетняя Кэт Драммонд, танцовщица из ночных таверн Эдинбурга,
– Кэт Драммонд, – произнес Луи взволнованным, ликующим голосом, – я должен говорить с вами, слушать вас и навсегда остаться в памяти вашей!
– Ого! – рассмеялась Кэт. – Как по книге! Кто вы, сэр?
– Роберт Льюис Стивенсон, – ответил Луи и решил, что следует немедленно же поименовать всё, что входило в его титул: – Потомок Роб Роя, мечтатель, которому скучно на земле, человек, страдающий ностальгией и…
– Что такое ностальгия? –
– Ностальгия – это тоска по родине, Кэт.
– Ваша родина – Франция, сэр?
– Не сэр, а Луи, Кэт! Моя родина Шотландия, но не сегодняшняя, а та, что в прошлом. Я хочу вернуть ее людям, всем, кто болен, как и я. Я хочу воскресить мою родину, хочу… Откуда вы сами, Кэт?
– Забыла, сэр… простите – Луи…
– Почему я нигде не видел вас, Кэт? Вы недавно в Эдинбурге? Вы чудесно танцуете!
– Я еще и пою, и умею изображать умирающую Офелию, а еще я умею…
Она звонко рассмеялась, и Луи понял, что именно умеет она делать еще. Смех ее был подобен серебряному колокольчику, в который позвонили и вызвали к ответу Луи.
– Вы позволите взять вас под руку, Кэт? Кто же вы, в конце концов?
– Танцовщица, певица, скромная мисс, избалованный ребенок, утешение мамы и папы, круглая сирота, потерпевшая крушение Кэт Драммонд.
– Не люблю бессмысленных фраз, – поморщился Луи, стараясь идти в чогу, раздумывая, куда идти, и боясь проснуться. – Так обычно говорят в Париже, Кэт. А мы шотландцы.
– Вы были в Париже, сэр?
– Я был в Европе, мисс!
– Вы богаты?
– У моего отца есть деньги.
– Вы их проматываете?
– Я студент, мисс!
– Студент? Ну, тогда я кормилица, сэр.
– Куда мы идем, Кэт?
– Я иду к себе домой, Луи.
– К маме и папе?
– О, если бы они у меня были, Луи! Они, наверное, встречали бы меня. Доброй ночи, длинноволосый студент! Хотите видеть меня завтра?
– Кэт! Снимите маску!
– О, чего захотел! Я пришла. Немедленно возвращайтесь. Считаю до пяти – раз, два, три, четыре, пять… Не увидимся завтра, сэр!
Она вошла в подъезд трехэтажного дома на улице Рыбаков. Луи повернул обратно. Он поднес ладонь правой руки к носу: от нее резко пахло дешевыми духами..
На следующий день Луи опять пришел в ту же таверну. Кэт Драммонд выступала уже не как танцовщица, а как исполнительница песенок развлекательно-пустого характера, и платье на ней было черное – длинное и широкое. Она имела большой успех, бисируя по пяти раз каждую песенку. Луи слушал Кэт с восторгом, нетерпением и досадой: он уже любил эту певичку-танцорку (назвать ее артисткой он не решился); он ждал, когда она уйдет за ширму, а ее место займет следующий увеселитель праздной, полупьяной публики; Луи со злобой и душевной болью наблюдал за тем, как Кэт перемигивалась с моряками, делала какие-то знаки тому и этому, посылала воздушные поцелуи офицерам Королевского флота. «Что им здесь нужно? – бормотал Луи, презрительно оглядывая офицеров. – Сидели бы в своем Портсмуте или Лондоне, – моряками называются, а сами трубку в зубах держать не умеют! Арлекины, а не офицеры!»
Кэт кончила свой номер, надела шляпу, пальто и вышла на улицу. Луи стремительно подошел к ней, но его опередили офицеры, – они взяли ее под руки, услужливо подсадили в наемный экипаж. Кучер в цилиндре и рыжей крылатке взмахнул хлыстом, лошадь сразу же побежала. Луи запомнил номер экипажа, записал его и разбитым шагом направился к дому.
На следующий день он занял пост подле «артистического входа» не в полночь, когда открывался «Веселый трубач», а в начале одиннадцатого, надеясь увидеть Кэт и передать ей записку, а в ней он предъявлял ультиматум: «Или я, или сухопутные моряки! С ними, Кэт, обычная канитель, со мною – всё, что хочешь. Луи».