Под флагом России
Шрифт:
От Ваканая до маяка Соя считается 32 версты. Взяв с собой переводчика, я с ним направился туда 28 января в сильнейшую метель, с резким противным ветром и по колено в снегу. Насилу дошли мы к вечеру до деревни Соя, отстоящей от маяка верстах в 8-ми. В выкинутой по близу шлюпке, по воспоминаниям, я признал ту четверку, на которой даже ездил на «Крейсерок»; она была почти цела, и при ней найдены две уключины, руль, удержанный сорлинем, фалинь и оборванный конец, видимо от подъемных талей. На маяке (от декабря до апреля он не горит) я узнал, что 28 октября (9 ноября), — по сведениям с маяка Крильон, — «Крейсерок» вышел во Владивосток 25 октября по нашему стилю — оттуда видели две шхуны под малыми парусами, направлявшиеся на W, но флагов различить не могли. Метеорологические наблюдения показывали, что весь ноябрь нового стиля был страшно бурный, особенно крепок был ветер от W и NW 10-го, 11-го и 12 числа ноября нового стиля.
В Ваканае мы узнали, что договоренный нами
Наконец 6 февраля пришел 84-тонный пароход «Kinokawa-maru», и мы немедленно же перебрались на него. Ничего подобного предоставленной нам каюте 1-го класса мы доселе не видали. В корме устроена была конурка, войти в которую можно было только ползком, стоять же в ней, даже на коленях, нечего было и думать; меблировка состояла единственно из дешевенького ковра — больше ничего; внесенный хибач несколько согрел это место заточения, и через час мы снялись с якоря.
Мы хотели зайти сначала на остров Рибунсири, но свежий NО заставил капитана скрыться в бухту Осидомари, — на карте Накка (Nakka), — на о[строве] Рейсири.
И хорошо сделали, что скрылись, потому что ветер от OSO засвежел до степени шторма, и пришлось два дня отстаиваться. В полицейском управлении нам сказали, что властям уже известно об экспедиции, доискивающейся каких-нибудь сведений о людях с разбитой русской шхуны и что отданы распоряжения, чтобы все, что будет найдено на берегу, было доставлено в полицию; на о[строве] Рейсири около 4000 жителей, почти все занимаются рыбным промыслом, следовательно, постоянно обходят берега и находятся в непрерывном сообщении между собой, но до сих пор ничего не было найдено.
9-го февраля мы пошли на Рибунсири, но и там тоже ничего не было известно. В тот же день вернулись опять на Рейсири, к южной его части. Там мы решили простоять до часу ночи, чтобы придти на о[стро]в Янкесири утром. Деревня Ониваки-мура, где мы стали на якорь, расположена среди леса, тишина там замечательная и, должно быть, летом там очень хорошо.
Идя в полицейское управление, у меня чаще забилось сердце, в надежде получить здесь какие-нибудь сведения, потому что «Крейсерок», принесенный в Вакасякунай, должен был пройти мимо южной оконечности Рейсири. Но и тут полицейский чиновник сказал, что ему давно известно об экспедиции, что он уже отдавал и подтверждал приказания — сообщить ему даже самое маловажное, буде что-нибудь найдется, но до сих пор ничего не оказалось. «Я уверен, — прибавил он, — что если бы что-либо было выкинуто на берег, то непременно сообщили бы мне. К тому же у нас ловят рыбу сетями и зимой, следовательно, постоянно ходят по берегу, не говоря уже о том, что весь Рейсири — почти сплошная деревня». Мы попросили его сделать подробный осмотр берегов весною, после таяния снегов, на что он охотно согласился. Оставалась последняя надежда — о[стро]в Янке-сири. Мы ночью снялись с якоря и эти 53 мили прошли в 6 часов времени. Тут тоже ничего нового не узнали. Полицейский чиновник повторил нам тоже самое: ему-де известно, что ищут людей с русского разбитого судна и на Теари (куда капитан не соглашался зайти, так как там нет якорной стоянки) об экспедиции тоже известно; сообщения между этими островами поддерживаются постоянно, все меры к собиранию сведений приняты, — но ничего не известно.
Между тем погода стала портиться. Задул SW, скоро развел большую зыбь, и, снявшись с якоря в 11 час[ов] утра, мы должны были вернуться. Стояние на восточной стороне острова при SW было еще возможно, но около 10 час[ов] вечера при сильном падении барометра ветер вдруг перешел к NW и задул с силой шторма. Дольше стоять на якоре было невозможно, потому что берег уже не защищал наш пароход от зыби. Капитан объяснил, что переменит якорную стоянку, но когда мы спросили мальчика-слугу, куда идет сильно раскачиваемый пароход, он отвечал по-японски: «Отару декимасё» (в Отару). Мы не поверили сначала и послали его переспросить. NW бешено ревет, как же идти в такой шторм? Действительно, мы шли в Отару. Минут через 15 нас первый раз «положило». Это произошло так скоро и неожиданно, что мы не успели приготовиться. Моментально хибач с горящим углем, чайник с горячей водой, ящик с провизией — полетели на А.А. Бунге. К счастью, вода загасила уголь, но можно представить, во что обратился киримон (японский халат) доктора! За этим размахом положило еще раз. Мы полетели друг на друга, и в этой «каюте», где даже ухватиться было не за что, произошло нечто, не поддающееся описанию: грязь от золы с водой, разбросанные и катающиеся вещи, провизия, кастрюльки, ящики, консервы и сами мы сбиты в кучу...
Стало нас трепать и трепало 9 часов сряду. В каюте было невыносимо тяжело, но на палубе было еще хуже. Кто из нас не испытывал «штормования»? Но ничего подобного мне не случалось видеть! Впереди — громадная
Наконец, 11 февраля в 8 часов утра мы стали на якорь в тихой бухте Отару, и все испытанное в эту ночь ушло в область прошедшего, осталось как воспоминание.
15 февраля мы ушли на пароходе в Хакодате, а 5-го марта вернулись в Нагасаки на крейсер «Адмирал Нахимов».
Итак, мы окончили экспедицию, продолжавшуюся более двух месяцев. Результаты ее весьма печальны — мы никого не нашли. Пришлось только воочию убедиться, что «Крейсерок» окончательно разбит, и все бывшие на нем люди погибли бесследно, но каким образом? по какой причине? на этот вопрос с достоверностью отвечать нельзя... Что же с ними было?
Почему Дружинин, поняв, что ему не справиться с крепким штормом и морозом (метеорологические наблюдения, собранные нами с 4 японских станций, гласили, что 10-го, 11-го, 12-го и 13-го ноября н[ового] с[тиля] в Японском море проходил барометрический минимум, и сила ветра обозначена от 16—19 метров в секунду, а мороз доходил до 12° Ц[ельсия]), не спустился по ветру и не искал спасения за островами Японии или же, наконец, не решился вернуться обратно на Сахалин? Или у него случилась авария на судне? Нельзя думать, что шхуна была прибита к отлогому берегу Вакасякуная по невозможности бороться со штормом и течением, ее якоря не были отданы, и выкинуло всего только один труп. Предполагать преступление со стороны американцев, не говоря уже о их значительном меньшинстве, было бы, мне кажется, неосновательно. С этими контрабандистами обращаются хорошо и, препроводив их к консулам, отпускают на все четыре стороны, конфисковав только судно. Какая цель была бы у них совершить преступление? Наконец, на трупе матроса Иванова, осмотренного двумя врачами, никаких признаков насилия не найдено. Что же именно произошло? Помню, в детстве я видел входящий на одесский рейд пароход, чуть не погибший от обледенения. Он встретил в Черном море противный шторм с морозом. Его нос был весь во льду, почти до палубы погруженный в воду от этой тяжести и, несмотря на пар и горячую воду, он едва спасся от гибели. Что же могла сделать бедная парусная шхуна без огня и при таких чудовищных штормах, какие бывают в это время года в Японском море? Постоянные брызги на палубу образовали массивную кору льда, которую люди не успевали вырубать, обледенелые снасти и паруса перестали быть годными к употреблению, центр тяжести шхуны изменился, она перевернулась и окоченевших людей смыло. Предоставленная сама себе, шхуна стала ломаться и в таком виде дошла до берега Хоккайдо... Никто нам не расскажет этой печальной драмы...
История кораблекрушений впишет на свои страницы еще несколько жертв безжалостной морской стихии, и не одна слеза прольется над безвременно погибнувшими во имя долга на столь тяжелой, подчас, морской службе.
Вечная память безвременно в море погибшим товарищам!
М.Д. Жуков
В ТИХОМ ОКЕАНЕ НА ОХРАНЕ КОТИКОВ И БОБРОВ
Транспорт Сибирской флотилии «Якут» получил приказание 28 мая 190... года сняться с якоря и идти в далекое северное плавание. В этот день жизнь с утра лихорадочно кипела на судне: спешно шла погрузка угля и припасов; ежеминутно приставали шлюпки, подвозя родственников и знакомых офицеров, приезжавших проститься с ними и пожелать счастливого пути. «Якут» сразу сделался центром внимания, и все спешили взглянуть в последний раз на транспорт, отправляющийся в продолжительное 7-месячное плавание к берегам далекой Камчатки. Оживление достигло своего апогея к 8 часам вечера — времени ухода транспорта — но вот раздалась команда «убрать трапы», и с последним ударом 8-часовой склянки громадный «Якут» задымил, забурлил и стал медленно скрываться с Владивостокского рейда.
Вскоре прошли Скрыплев маяк, и на транспорте наступила морская жизнь: под шум винта и волн начали раздаваться склянки, командные слова, приказания офицеров; в определенные часы начала вставать команда, обедать, отдыхать; в 8 часов утра ежедневно подъем флага и с заходом солнца его спуск; одним словом, наступила своеобразная морская жизнь, сводящаяся главным образом к стоянию вахт, еде, отдыху и производству различных учений...
Первый день в море был спокойный, и мы все отдыхали от шума владивостокской жизни. На следующий день утром показались два красивых японских острова Рисири и Рифунсири, покрытые богатой растительностью и, что особенно придавало им очаровательный вид, с высокими снежными вершинами, горделиво вырисовывавшимися на безоблачном голубом небе.