Под гипнозом
Шрифт:
– Ты помнишь, что всегда заказывала здесь темпуру?
– спросила она, и я снова почувствовала, будто из-под моих ног вытащили ковер. Я не помню, чтобы я когда-либо заказывала темпуру. В самом деле, я не могла вспомнить, что когда-нибудь приезжала в этот ресторан.
– Неужели?
– спросила я.
– Да, всегда, - весело подтвердила она, вытащила устрицу из раковины и аккуратно проглотила её. Она скривилась:
– Икра не очень...
Я взяла вилку и нож, стремясь выглядеть проще.
– Дафна, ты рассказывала
– Да, это был ужасный позор. Ему с позором, полностью разрушившим его карьеру, пришлось покинуть Штаты.
– Почему?
– прошептала я.
– Я думаю, что она спланировала всё так, чтобы ему пришлось увидеть всё сожжение. Очевидцы говорили, что она смотрела на него и улыбалась, - Дафна содрогнулась.
– Это был суицид из мести.
– Это так ужасно.
Она взяла себе ещё одну устрицу.
– Да, ужасно. Особенно, если учесть, что он лечил её с помощью нового экспериментального метода, который помог ей восстановить воспоминания о сексуальном насилии в детстве.
Она вытерла рот и медленно сделала глоток вина.
– Я полагаю, что он разрушил её, и она ненавидела его и хотела, чтобы он знал, чего добился. А детей она взяла с собой, чтобы он не мог сделать с ними тоже самое.
От испуга мой разум очистился.
– Какой ужас, - тупо повторяла я.
– Наверное поэтому он не хочет с тобой спешить. Он боится повторения истории, - мой аппетит пропал, откинувшись назад, я смотрела на Гайд Парк сквозь всю высоту окна.
– Я не самоубийца, - я перевела свой взгляд к ней, - ведь так?
Она рассмеялась беззаботно, как птица, и принялась за следующую устрицу.
– Конечно нет, глупая. Но с моей точки зрения - пуганая ворона, куста боится и всё такое. Я бы была осторожнее, кстати, ты не собираешься влюбиться в него? Он привлекательный, - она замолчала с заговорщической полуулыбкой.
– Очевидно, я надеюсь, как обычно.
Моллюск бесшумно проскользнул в её горло. Замечание было настолько ехидным, что у меня перехватило дыхание, и остаток обеда прошел, как в тумане сплетен о людях, которых мы знали. Я автоматически отвечала на все её вопросы, или кивала и качала головой в случае необходимости.
Вскоре подали чёрную треску, маринованную в сладком соусе, и я проглотила всё без малейшего удовольствия, наблюдая как Дафна деликатно откусывала по чуть-чуть, резала овощи и поедала Нобо сашими желтохвоста поджаренного с ломтиком халапеньо в соусе Юзу. Официант пытался уговорить нас взглянуть на десертное меню.
– Я не осилю пудинг, но от кофейного с виски Сантори, не отказалась бы, - сладко проговорила Дафна.
Я оплатила счёт и мы поцеловались на прощание. Парковщик подогнал её машину и передал в руки ключи. Она же дала ему десять фунтов чаевых. Казалось, что от этого он был совершенно счастлив.
– Тебе нужно ехать в квартиру?
– спросила она.
Я покачала головой.
– Сегодня чудесный день. Мне бы хотелось немного пройтись, прежде чем вернуться туда.
Мы быстро поцеловали друг друга в обе щеки.
– Не унывай, милая. Может это никогда и не случится.
Я слабо улыбнулась.
– Приедешь домой на выходные?
Под словом "дом" она подразумевала Мальборо Холл. Хотя у нас обеих были квартиры в Лондоне, и большую часть времени проводили в них, мы никогда не называли их домом. Домом назывался только Мальборо Холл.
– Думаю, я приеду, - сказала я тихо.
– Ну, я пошла. Увидимся на выходных, - объявила она и бодренько запрыгнула в свою Ауди. Проводив её взглядом я отправилась на прогулку.
Был свежий, холодный день, и я, подняв воротник, зашагала мимо автосалона. За окном была видна ярко-желтая Ламборгини. Я прошла вниз Лейнарк-Шейн, пересекла проезжую часть и вошла в парк.
После обеда из-за облаков вышло солнце. Трава выглядела сияюще-четкой, словно драгоценность. Я подошла к скамейке и села. В парке было спокойно, за исключением нескольких спешащих людей. Посмотрев на голые деревья, ожидающие весну, которая снова их оденет, я ощутила внутри себя непонятное изумление.
Почему меня так беспокоит то, о чем разоткровенничалась Дафна?
И тогда я поняла - мне больно думать о его страданиях. Больше всего на свете я не могла вынести мысли о его горе.
Солнце снова нырнуло за густые облака и температура воздуха начала стремительно падать.
Я встала и покинула наполненный длинными тенями парк. Сделав вокруг него широкий круг, я вышла к защищенным рифлеными ионическими колоннами воротам Эспли. В то время как я поспешила прочь, последние лучи слабого вечернего солнца напоследок сверкнули в окнах, находящегося через дорогу Хилтона. Затем оно пропало.
Ухватившись за края пальто, я пронеслась мимо станции метро Грин Парк. Многим далее перешла через дорогу и зашла в Риц.
Тепло внутри помещения придало моим замерзшим конечностям ощущение приятной истомы. Сжимая пальцы, чтобы они скорее согрелись, я подошла к стойке консьержа.
– Привет , - сказала я.
– Боюсь, я не сделала бронь, но...
– Леди Оливия, - он поздоровался так громко и раболепно, что человек рядом обернулся посмотреть.
– Ну конечно, у нас есть для вас столик.
Он подозвал проходившего мимо официанта, который сопроводил меня во впечатляюще роскошный Палм Корт (ресторан отеля Rits London - прим. переводчика) с его закругленными зеркалами на стенах, трельяжами и мраморными колоннами, в абрикосовой и кремовой палитре. Он подвел меня к столику, слева от искусно созданного позолоченного центрального фонтана - на самом деле, любимый столик Иваны. С чрезмерной улыбкой и лёгким движением запястья, он убрал табличку, гласившую ЗАБРОНИРОВАНО, со стола, отодвинул стул с овальной спинкой и усадил меня на него.