Под грузом улик
Шрифт:
Советский клуб, созданный как пристанище свободомыслия, а не результат благосостояния, был пропитан той странной любительской атмосферой, которая отличает все светские институты несветских людей. Трудно сказать, что навело лорда Питера на мысль о благотворительных чаях, как только он вошел, разве то, что все присутствующие имели многозначительный вид, а обслуживающий персонал был слишком на виду и имел очень смутное представление об этикете. Но Уимзи напомнил себе, что в таком демократическом заведении вряд ли можно было бы ожидать благородства манер, свойственных прислуге в клубе «Вест-Энд». Хоть этим должны же они были отличаться от капиталистов.
Лорд Питер попытался сделать приятное своей спутнице, спросив ее о великом мистере Коуке, но был тут же оборван ее возбужденным «тсс!».
— Пожалуйста, не кричите об этом, — прошипела мисс Таррант, наклоняясь к нему так близко, что ее рыжая челка защекотала ему лоб, — это страшная тайна.
— Прошу прощения, страшно виноват, — извинился Уимзи. — Послушайте, вы знаете, что ваши прелестные бусы купаются у вас в супе?
— Неужели? — воскликнула мисс Таррант, поспешно отстраняясь. — Спасибо вам большое. Особенно учитывая, что с них слезает краска. Надеюсь, в них нет мышьяка или чего-нибудь такого. — Затем она снова наклонилась к нему и хрипло зашептала: — Девушка, которая сидит рядом со мной, — Эрика Хит-Ворбертон, знаете, писательница.
Уимзи с особым уважением взглянул на леди в русской рубахе. Немногие литературные произведения могли вызвать краску на его щеках, но, как он припоминал, одному из творений мисс Хит-Ворбертон удалось это сделать. В это мгновение писательница с чувством говорила своему собеседнику:
— Встречали ли вы когда-нибудь, чтобы в придаточном предложении было выражено искреннее чувство?
— Джойс освободил нас от предрассудков синтаксиса, — согласился курчавый мужчина.
— Истинное эмоциональное напряжение, — продолжила мисс Хит-Ворбертон, — может быть выражено лишь серией животных криков.
— Формулировка Д.-Г. Лоуренса, — поддержал ее собеседник.
— Скорее дадаистов, — возразила писательница.
— Нам нужны новые выразительные средства, — заявил мужчина, ставя оба локтя на стол и одновременно скидывая на пол хлеб Уимзи. — Вы слышали, как Роберт Сноутс декламирует свои стихи в сопровождении тамтама и свистульки?
Лорд Питер с трудом заставил себя отвлечься от этой увлекательной дискуссии, обнаружив, что мисс Таррант говорит что-то о Мэри.
— Нам очень не хватает вашей сестры, — заметила она. — Ее восхитительного энтузиазма. Она так прекрасно выступала на собраниях. Она по-настоящему симпатизирует рабочему классу.
— Мне это представляется сомнительным, — откликнулся Уимзи, — учитывая, что Мэри за всю свою жизнь палец о палец не ударила.
— О нет! Она работала, — воскликнула мисс Таррант. — Она работала на нас. И еще как! Почти полгода она была секретарем нашего Пропагандистского общества. А потом она так много сделала для мистера Гойлса. Я уж не говорю о ее благотворительной деятельности во время войны. Естественно, я не одобряю отношение Англии к войне, но никто не станет спорить, что она по-настоящему трудилась.
— А кто
— О, это один из наших ведущих ораторов — довольно молодой, но правительство его уже боится. Надеюсь, он будет здесь сегодня. Он выступал с докладами на севере, но, думаю, он уже вернулся.
— Послушайте, будьте аккуратнее, — заметил Питер. — Ваши бусы опять у вас в тарелке.
— Что вы говорите? Может, они придадут особый вкус баранине. Боюсь, кухня здесь не слишком хороша, но пожертвований удается собрать так мало. Неужели Мэри никогда не говорила вам о мистере Гойлсе? Некоторое время тому назад они были очень дружны. Все даже считали, что она собирается выйти за него замуж, но потом, кажется, она передумала. Уехала из города. Вы знали об этом?
— Ах вот кто это такой. Да… ну, знаете, в моей семье не слишком одобряли это, полагая, что мистер Гойлс не самый желанный зять. Мезальянс и всякое такое. Сам я не принимал в этом участия; к тому же Мэри никогда не стала бы меня слушать. Так что это все, что до меня дошло.
— Очередной пример глупой и старомодной родительской тирании, — нежно промолвила мисс Таррант. — Кто бы мог подумать, что такое еще возможно в наше послевоенное время.
— Сомневаюсь, что это так называется, — возразил Уимзи. — Дело не совсем в родителях. Моя мать — замечательная женщина. Сомневаюсь, чтобы она вмешивалась в эти вопросы. Мэри хотела познакомить мистера Гойлса с Денвером. Но мой брат заартачился.
— А что еще остается от него ждать? — насмешливо промолвила мисс Таррант. — И я совершенно не понимаю, какое ему-то дело.
— О, абсолютно никакого, — согласился Уимзи. — Только, согласно ограниченным представлениям моего покойного отца относительно женщин, мой брат является распорядителем наследства Мэри, пока она не выйдет замуж с его согласия. Не могу сказать, что этот план хорош, более того, я думаю, что он не слишком удачен. Но факт остается фактом.
— Чудовищно! — вскричала мисс Таррант, негодующе встряхивая головой. — Какое варварство! Чистый феодализм! Но что такое деньги, в конце концов?
— Конечно, ничто, — согласился Питер. — Но если вы были воспитаны так, что привыкли иметь их, то вдруг оказаться без них довольно неудобно. Это, знаете ли, как привычка принимать ванну.
— Не могу себе представить, чтобы Мэри от этого зависела, — горестно промолвила мисс Таррант. — Ей нравится трудиться. Мы однажды восемь недель жили в хижине рабочего — впятером на восемнадцать шиллингов в неделю. Это был потрясающий эксперимент — у самой кромки леса.
— Зимой?
— Ну, не совсем — мы решили, что лучше начинать не с зимы. Но в течение девяти дней было очень сыро, и мы все время топили плиту на кухне. А она так дымила — дрова приходилось носить из леса, и они все были страшно сырыми.
— Понимаю. Наверное, это было необыкновенно увлекательное приключение.
— Я никогда его не забуду, — промолвила мисс Таррант. — Сразу чувствуешь себя так близко к земле и ко всем примитивным вещам. Ах, если бы можно было отменить индустриализацию. Боюсь, однако, нам не удастся это сделать без «кровавой революции». Это, конечно, ужасно, но зато целительно и абсолютно неизбежно. Кофе мы будем пить? Нам придется самим отнести его наверх, если вы не возражаете. Туда его не подают.
Мисс Таррант разобралась со счетом и, вернувшись, вручила лорду Питеру чашку кофе. Он уже разлился на блюдце, а пока лорд Питер поднимался по крутой винтовой лестнице, в чашке осталось и совсем ничего.